Месть кованых фламинго
Шрифт:
— Доброе утро, мам! — приветствовал ее Майкл.
— Доброе утро, — довольно рассеянно ответила она. — Мэг, этот шериф… он же твой родственник, верно?
— Дальний, — согласилась я, пытаясь догадаться, на что миссис Уотерстон хочет пожаловаться. По опыту я знала, что никто не интересуется моими родственниками, чтобы сделать им изысканный комплимент.
— Тогда ты не заставила бы его кое-что сделать? Потому что только так, видимо, можно добиться хоть чего-нибудь в этом… городишке.
Я попыталась мельком сообразить, какое прилагательное она опустила. «Идиотском»? «Чертовом»? «Богом забытом»? Я все их время от времени слышала, иногда даже не сдерживалась сама, но миссис Уотерстон знала, что ей лучше ничего такого вслух не произносить. А мне лучше не спрашивать.
— Что вы от него хотите? — поинтересовалась я.
— Я хочу, чтобы он закончил наконец расследование! Пока оно окончательно не погубило праздник!
— Не погубило праздник?
— Посмотри, сколько сегодня туристов! — воскликнула миссис Уотерстон, широким жестом обводя ярмарку. — Сотни! И что они видят? Аутентичный палаточный лагерь времен колонизации? Шумную ярмарку, полную типичных для того времени товаров? Срез жизни Йорктауна восемнадцатого века? Нет! В первую очередь они видят толпы шныряющих повсюду современных полицейских!
— А по-моему, большинству туристов нравится царящее у нас возбуждение, — заметил Майкл.
— А по-моему, им совсем не это должно нравиться! — отрезала миссис Уотерстон. — Чем, в конце концов, занята полиция?
— Полагаю, пытается раскрыть убийство, — объяснила я. — Опрашивает подозреваемых и обыскивает палатки и павильоны.
— Прекрасно, но ведь опрашивать они могут и не на виду у туристов, верно? А что они ищут? У них же есть орудие преступления?
— Орудие-то есть, а вот мою коробку с деньгами до сих пор не нашли.
— Твою коробку? — переспросила миссис Уотерстон неожиданно ослабевшим голосом.
— Да, с деньгами. Она исчезла из павильона после того, как я ушла к вам на вечеринку. И хотя у нашей местной полиции нет такого опыта раскрытия убийств, как у тех, кто служил в большом городе, они в состоянии сложить два и два. Поэтому они решили, что коробку скорее всего взял тот же человек, что убил Бенсона.
— Но… но… это невозможно, — запинаясь пробормотала миссис Уотерстон.
— Почему?
— Потому что это я взяла твою коробку. Хотя Бенсона, поверь, я не убивала.
24
Первым опомнился Майкл:
— Мама, ради всего святого, зачем ты стащила коробку Мэг?
— Я ее не стащила! — возмутилась миссис Уотерстон. — Я взяла ее на сохранение. Решила проучить Мэг, чтоб она так беспечно не бросала деньги у всех на виду в незапертом павильоне.
— Вот спасибо! — пришла в себя и я. — Между прочим, к вашему сведению, я ничего не бросала, я заперла коробку в прочный металлический ящик.
— Ну, знаешь, когда я проходила мимо твоего павильона, она просто валялась на столе.
— И когда это было?
— Где-то в полдесятого — в десять. Я ненадолго ушла с вечеринки — целый день не видела Спайка, вот и решила взять его к себе. Твой брат должен был привести собаку ко мне домой и покормить. А он даже с этим толком справиться не смог — видимо, позволил Спайку выскользнуть, когда запирал дверь, и я нашла моего бедного малыша во дворе, дрожащим от голода и холода! Я покормила его, и мы пошли обратно на праздник. Однако по пути Спайк сорвался с поводка и убежал на ярмарочное поле. Может, вора почуял.
— Или просто бродячую кошку, — предположила я.
— Я, конечно, за ним, — продолжала миссис Уотерстон.
— Даже несмотря на то что неподалеку мог бродить вор?
— Я думала, что там также должен бродить кто-то из «блюстителей старины», а они вместо этого толклись у бара, наливаясь до бесчувствия спиртным, — сказала миссис Уотерстон почти обычным своим тоном. — Такого, конечно, больше не повторится.
Я мельком посочувствовала «блюстителям».
— Назначаю тебя ответственной за их поведение до конца ярмарки.
Мое сочувствие тут же испарилось.
— В конце концов я все-таки зажала Спайка в углу твоего павильона, он просто разрывался от лая.
— Наверное, почуял убийцу, — не смогла промолчать я.
— О Господи!
— Мэг! — воскликнул Майкл. — Нет, мама, я думаю, это было всего-навсего тело.
— Спасибо, Майкл, это, конечно, намного приятней. Не убийца, а всего-навсего мертвое тело! И чего я, глупая, разволновалась!
— Итак, что случилось после того, как вы нашли Спайка?
— Я забрала его и заметила твою коробку для денег, она валялась на столе. Я и представить себе не могла, что в павильоне что-то произошло, а подумала, что ты легкомысленно оставила ее на виду. Поэтому взяла деньги на сохранение: заперла в сейфе, где держу свои собственные драгоценности. Деньги целы, я как раз собиралась сказать тебе сегодня. А с этим убийством у меня все из головы повылетало.
— И вы не догадались связать это с убийством — ведь вы нашли коробку в моем павильоне, и убийца был там же?
Миссис Уотерстон отрицательно помотала головой.
— И вас не насторожило, что павильон перевернут вверх ногами?
— По-моему, твой павильон всегда так выглядит.
— Мама! — Майкл укоризненно покачал головой.
— Прости, — сконфузилась миссис Уотерстон, — я не имела в виду…
— Ничего, — сказала я.
Она виновато посмотрела на Майкла, и первый раз в жизни я ощутила… неужели сочувствие? К миссис Уотерстон? Да, несомненно, сочувствие и даже какую-то симпатию. Она была так расстроена холодным тоном Майкла — гораздо больше, чем мыслью о том, что прошлой ночью чудом избежала встречи с кровожадным убийцей или его жертвой. Назовите меня слюнтяйкой, но трудно не проникнуться симпатией к человеку, для которого так много значит мнение любимого тобой мужчины. И зачем она раньше прятала свои нежные материнские чувства?