Месть Мориарти
Шрифт:
— Так и есть, он всех нас переиграл, — спокойно, без эмоций, подтвердил Гризомбр.
— Профессору невозможно отказать, — вздохнул Шлайфштайн. — Он каждого из нас заманил в ловушку и даже вывел из игры самого опасного из детективов столичной полиции. Полностью его дискредитировал.
— Вместе мы достигнем много большего, — добавил Санционаре.
Зегорбе, однако, остался непреклонен.
— Вспомните наши прошлые планы. — Мориарти занял место во главе стола. — Я говорил о том, что мы все должны содействовать росту напряжения и хаоса в Европе. В условиях хаоса нам значительно легче достичь поставленных целей. И не забудьте другое мое предупреждение. Полицейские силы по всему миру крепнут год от года. Противостоять им мы можем только вместе.
Зегорбе молчал целую минуту.
— Джентльмены, — заговорил он наконец. — У меня в Испании своя организация. Полиция мне не досаждает, и мои люди довольны жизнью. Да, совместные предприятия принесли нам некоторую прибыль, но я не вполне доверяю вам, профессор Мориарти. Я не уверен, что объединение всей криминальной Европы под вашим руководством столь уж необходимо и выгодно. В перспективе оно означает создание, если можно так сказать, общей рыночной площади. Страны развиваются неравномерно, проходя как периоды как процветания, так и обнищания. На мой взгляд, чем беднее страна, тем большим ей приходится жертвовать ради общего дела. — Он изобразил красноречивый жест руками. — Может получиться так, что богатые страны будут просто богатеть за счет бедных родственников. А кто-то из этих бедных родственников, возможно, даже обанкротится и сойдет со сцены.
Мориарти пожал плечами.
— На мой взгляд, богатые должны помогать тем, кто не в состоянии себя обеспечить.
— Я знаю своих людей, — твердо заявил Зегорбе. — Когда мы встретились в девяносто четвертом, мне представлялось, что альянс — стоящее предприятие. Сейчас прежней уверенности нет, тем более, если нам предлагается вернуться под руководство человека, уже доказавшего свою несостоятельность.
— В этом вопросе я отказа не потерплю, — отрезал Мориарти.
— Не представляю, как вы можете принудить меня к согласию. Меня и моих людей, — парировал Зегорбе.
Разговор затянулся. Целый час испанца убеждали, просили, умасливали и уговаривали — он не дрогнул. И лишь в самом конце пошел на небольшую уступку.
— Возможно, я обдумаю ваше предложение еще раз, обсужу со своими людьми и тогда через месяц-другой вернусь, чтобы обговорить все еще раз.
— Думаю, такой вариант неприемлем. У нас много дел. Мы и так потратили впустую слишком много времени. Мне не терпится приступить к осуществлению великого замысла с участием всей криминальной Европы.
— Жаль, но в таком случае я вынужден отказаться от участия в нем.
Все поняли — больше говорить не о чем.
Первым поднялся Мориарти.
— Нам всем очень жаль. Но раз уж вы определились, а мы никак не можем вас переубедить, то пусть так и будет. Позвольте вас проводить. Кэб доставит вас в отель.
Зегорбе откланялся, и Мориарти вышел вместе с ним из комнаты. На улице было тихо. Попрощавшись за руку с Профессором, испанец повернулся к экипажу, и в этот момент Терремант вопросительно посмотрел на своего хозяина.
Мориарти ответил взглядом, ошибиться в значении которого было невозможно, и коротко кивнул.
Терремант кивнул в ответ, после чего помог пассажиру подняться. Однако прежде чем занять свое место, он наклонился, сунул руку под днище, нащупал висевший возле оси крюк и накинул его на спицу ближайшего к тротуару колеса. Поднявшись на скамью, Терремант тронул лошадь в направлении Прейд-стрит, тем самым приведя в движение незамысловатое, но оригинальное устройство, своего рода реле времени.
К закрепленному на спице крюку была привязана прочная рыболовная леска из овечьей кишки, которая, проходя под днищем кэба, исчезала в приличных размеров деревянном ящичке, расположенном в аккурат под сиденьем для пассажира.
В ящичке находились два предмета: старый кремневый замок, взятый из пистолета с обрезанным стволом и рукояткой и надежно привинченный к днищу в вертикальном положении; и плотно спрессованный брусок динамита.
Устройство придумал сам Мориарти, не доверявший громоздким электрическим батареям, столь часто используемым при изготовлении самодельных бомб. Конец лески был привязан к спусковому крючку кремневого замка, находящегося во взведенном состоянии. При движении кэба, леска наматывалась на спицу и в какой-то момент дергала спусковой крючок. Курок падал, высекая искру и поджигая порох, который вспыхивал на несколько секунд. От этого огня загорался фитиль, второй конец которого вел к заложенному в динамите капсюлю.
Основываясь на опыте проводившихся ранее испытаний, Терремант знал, что с момента начала движения до взрыва проходит примерно три минуты. Он не стал бы устраивать взрыв посреди оживленной улицы, но Мориарти потребовал, чтобы бомба взорвалась на глазах у его европейских партнеров.
— Чтобы поверить, нужно увидеть, — заявил он. — В противном случае даже самый суровый урок на пользу не пойдет.
В этот день движение на Прейд-стрит не отличалось большой интенсивностью, и тем не менее Терремант старался держаться подальше от тротуара и других экипажей. Кэб уже набрал ход, когда Терремант увидел у перехода группку монашек, направлявшихся, наверное, в находящуюся неподалеку больницу Святой Марии. Проскочить вперед он не мог — дорогу блокировал большой двуконный экипаж. По его расчетам, в запасе оставалось не более минуты.
Резко потянув поводья и одновременно огладив бока лошадки горячим кнутом, Терремант взял вправо, рассчитывая обойти мешавшую ему повозку. Одна из монашек сердито крикнула, но ему было не до нее — Терремант направил кэб в открывшийся узкий коридор.
До взрыва оставались считанные секунды. Терремант отбросил поводья, повернулся и прыгнул на тротуар. Лошадь, почувствовав свободу, добавила прыти. Со всех сторон уже неслись возмущенные крики, а какой-то смельчак даже попытался — к счастью для него, безуспешно — схватить болтающиеся поводья.
Прокатившись по камням, Терремант поднялся и сломя голову помчался по Кэмбридж-стрит.
Прежде чем взорваться, кэб успел пролететь еще целый квартал и уже приближался к железнодорожному вокзалу.
Ярко-алое пламя вырвалось вдруг из-под днища, и тут же грохнул взрыв. Куски дерева и металла полетели во все стороны — один осколок разбил витрину бакалейного магазина с выставленными в ней образцами фруктов и зелени, другие просвистели мимо.
Среди криков боли, отчаяния и ужаса пронзительно заржала лошадь. Соскочившее с оси колесо еще катилось вперед, и когда дым рассеялся, а крики стихли, взору перепуганных горожан предстала ужасная картина: несущаяся по улице лошадь и влачащиеся за ней горящие останки кэба.