Месть Невидимки
Шрифт:
Выходит, разум любого доморощенного гения и, вообще, всякой мыслящей твари, работает не на открытие как таковое, а на раскрытие тайны того, каким образом, зачем, из чего и как, тем сверхгениальным Изобретателем, делалась такая простая и такая таинственная штука, как Жизнь.
Блажен тот, чьему разуму ровным счетом наплевать, из чего сделан он сам и всё вокруг. А вот ему, Караеву, не наплевать. Ни за какие сокровища мира он не захотел бы такого блаженства. Его мозг жить не может иначе, чтобы не копаться и не изнывать, пока не докопается. Стало быть, в тот «студень»– компьютер, помещённый в его черепушку,
Как бы там ни было, на свежую голову, не заглядывая в монографию, профессор уже видел её слабые места. Отпив кофе и зажмурившись от удовольствия, он сказал:
– Монография, Инночка, ещё очень сырая и слабоватенькая…
– Да и ни к чёрту не годится! – в тон ему, с подчёркнутой ядовитостью подхватывает она. – Я прочла. Заурядный дипломный проект. Бесцветный рефератик полоумного студента.
Микаил высоко вскинул брови. Раскалённые гневом глаза жены, готовы были сжечь его дотла.
– Ещё скажи, – презрительно процедила она, – что ты бездарь, тупица и никчемная тварь…
– Да, тварь, – подхватил Караев. – Тварь, которая ещё сама не поняла, что она открыла. С чем соприкоснулась? И какое отношение оно имеет к психиатрии? А возможно, значимость её лежит в плоскости иных сфер науки. И наконец, всё происшедшее вчера, может статься каверзной случайностью.
– Дорогой, кто говорит, что надо поставить точку на экспериментах и не надо чистить монографию? – понимающе усмехается Инна.
– Вот-вот – соглашается он. – Мне нужно испробовать аппарат на больных. А без конкретных результатов – излечил и сколько – монография голая.
– Поэтому, – профессор резко повернулся к ней, – необходима обратная связь. Нужно, чтобы больной, ставший под контур, мог передавать сюда, на монитор, объективную и вразумительную картину того, что он видит.
– Что-то всё-таки можно придумать?.
– Можно, конечно, – раздумчиво отзывается он.
– Так в чём же дело, Мика?!
Караев расхохотался.
– Помимо того, что такую штуковину надо придумать, её ещё надо будет собрать. А для этого мне потребуется одна существенная малость… Деньги! Будь они прокляты.
– Ты их получишь, милый! – с уверенностью выпалила она и, спохватившись, прибавила:
– У тебя есть время.
– Что значит «есть время»? – подозрительно спросил он.
– Пока ты терзал машинку, а потом отсыпался, я занялась настоящим делом…
Инна протянула ему, поблескивающий глянцем, прямоугольной формы картон. По диагонали этого раскладывающегося книжечкой изящного прямоугольника блеклыми, но достаточно чёткими буквами было написано: «Образец».
Уважаемый (-ая) господин (-жа) ______________!
26 сентября с.г. в 18.00 в актовом зале Президиума Академии наук Азербайджана состоится сенсационное сообщение известного психиатра, доктора медицинских наук, профессора М.Р.Караева.
Сообщение будет сопровождаться демонстрацией эксперимента.
В связи с конфиденциальностью выступления, имеющего серьёзное научное и государственное значение, круг приглашенных лиц строго ограничен.
ОРГКОМИТЕТ
На последней странице образца Приглашения, как обычно, мелким шрифтом указывалось: «Напечатано в типографии «Абилов, Зейналов и сыновья». Тираж 100 экз. Заказчик – кафедра «Психиатрии и Кибернетики» Гос. института усовершенствования врачей».
«Инна поработала на славу» – теребя в руках Приглашение, подумал Караев. Он хорошо представлял себе, каких трудов ей стоило все это. Наверняка, вышла на дядю Зию, а тот на самого Президента Академии наук. Ведь застолбить актовый зал, который практически всегда занят под какие-то мероприятия, без его разрешения вряд ли бы удалось. Так, вероятно, надавил, что клерки тут же отыскали окошечко в забитом расписании.
До «окошечка» оставалось чуть больше трёх недель. Караев зацыкал.
– Тебе не нравится текст? – вскинулась Инна.
Он покачал головой.
– Дорогая, – наконец вымолвил он, – не забегаешь ли ты вперёд арбы?
– Ни в коем случае! – пылко парирует она. У тебя в руках главный факт. Под лучом твоего аппарата человек становится невидимым…
– Ну как ты не понимаешь? – перебивает он. – Единичный случай – это эпизод. Не больше… Не закономерность, не факт, а абсурдная случайность. Надо ещё проверять и проверять. Надо самому быть уверенным.
– Мика, повторяю: время ещё есть. Ты сможешь семь раз отмерить здесь, дома, и один раз отрезать там, в актовом зале. В присутствии снобов, от власть имущих до академиков, – упрямо напирала она.
– Легко сказать, – слабо сопротивлялся он…
– Надо не умничать, а действовать. И немедля, – отрывисто, по-военному чеканит она.
Инна решительно подходит к проводам, лежащим на столе.
– Сейчас мой черёд надевать контур.
– Нет, Инночка. Ни в коем случае, – протестует он.
– Ни нет, а – да! Действуй!
Инна прямо-таки выдернула его из-за стола. Собственно, он не очень-то и упирался. Если по правде, его посвербливала такая тайная мыслишка. Страсть как хотелось понаблюдать работу аппарата со стороны.
Приладив и прикрепив к основным точкам её тела концы контура, Караев направился к аппарату. Потом вернулся и попросил ее встать посередине комнаты. С того места на балконе, где находился аппарат, ему не видно было её, а тут она была как на ладони. Ещё раз проверив на ней все соединения, он ободряюще улыбнулся ей и чмокнул в щёку.
– Главное, Инночка, не мандражируй… Ничего страшного, ничего болезненного ты не почувствуешь.
– Главное, Микуля, ты не паникуй, – усмехнулась она.