Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
– Наверное, кто-то из вашего правительства, – предположила миссис Клипп.
– Не думаю, – покачала головой Виктория. Те несколько членов правительства, видеть которых ей довелось, произвели впечатление людей, которым не терпится извиниться за свое пребывание среди живых. И только поднимаясь на трибуну, они оживали, надувались от важности и принимались изрекать прописные истины.
– А теперь прошу всех, – громко и четко, как в детсаду, объявила старшая бортпроводница, – занять свои места в самолете. Сюда, пожалуйста. И, если можно, побыстрее.
Тон и манеры давали основание
Пассажиры друг за дружкой потянулись на поле.
Громадный самолет ждал, пофыркивая двигателями, словно довольный, сытый лев.
Вместе с одной из стюардесс Виктория помогла миссис Клипп подняться по трапу на борт и устроиться на своем месте, сама же села у прохода. Подождав, пока нанимательница расположится со всеми возможными удобствами, она застегнула наконец ремень безопасности и только тогда заметила, что человек, прибытие которого вызвало такой переполох, сидит непосредственно перед ними.
Дверцы салона закрылись, а еще через несколько секунд самолет неторопливо сдвинулся с места, начиная разбег.
Летим, с восторгом подумала Виктория. А ведь страшновато! Вдруг мы так и не сумеем оторваться от земли? Нет, действительно, это ведь невозможно даже представить!
После казавшегося вечностью неспешного пробега по полю самолет медленно развернулся и остановился. Двигатели яростно взревели. Стюардессы раздавали пассажирам жевательную резинку, леденцы и ватные затычки для ушей.
Громче и громче, свирепее и свирепее выли моторы. А потом самолет снова покатился вперед. Сначала как будто робко, потом быстрее, еще быстрее…
Он не взлетит, подумала Виктория, и мы все погибнем.
Еще быстрее…
И вот уже ни толчков, ни прыжков – плавно и гладко, подняв нос, они оторвались от земли и полетели… Над автомобильной стоянкой и главной дорогой… еще выше и выше… над смешным крохотным поездом… над кукольными домиками и игрушечными машинками на шоссе… Еще выше… и вот уже земля внизу перестала быть живой, человеческой, а превратилась в огромную плоскую карту с линиями, кружками и точками.
Пассажиры в салоне начали расстегивать ремни, закуривать, открывать журналы. Виктория была в новом мире, мире, вытянутом в длину и ограниченном в ширину, населенном двадцатью или тридцатью пассажирами. Ничего больше в этом мире не было.
Она снова выглянула в окошечко. Внизу пушистой дорожкой расстилались облака. Самолет летел под солнцем. Знакомый ей дотоле мир лежал где-то далеко под облаками.
Сделав усилие, она взяла себя в руки. Рядом что-то говорила миссис Гамильтон Клипп. Виктория вынула из ушей ватные затычки и с вниманием склонилась к ней. Сэр Руперт впереди поднялся, швырнул на полку широкополую фетровую шляпу, натянул на голову капюшон и, опустившись, расслабленно откинулся на спинку кресла.
Надутый индюк, с необъяснимой неприязнью подумала Виктория.
Миссис Клипп раскрыла журнал и углубилась в чтение. Время от времени, когда при попытке перевернуть страницу одной рукой он соскальзывал с колен, она толкала компаньонку в бок.
Виктория огляделась. Вообще-то, воздушное путешествие оказалось довольно скучным. Открыв журнал, она увидела перед собой рекламное объявление следующего содержания: «Хотите улучшить навыки машинистки-стенографистки?» – поежилась, закрыла журнал и стала думать об Эдварде.
Аэродром Кастель Бенито встретил их проливным дождем. Викторию к этому времени немного подташнивало, так что для исполнения своих обязанностей ей пришлось напрячь все силы. Подгоняемые ливнем, пассажиры добрались до гостиницы. Сэра Руперта встретил офицер в военной форме с красными петлицами, который, усадив важного гостя в служебную машину, повез его туда, где и проводят время оказавшиеся в Триполитании сильные мира сего.
Пассажиров распределили по комнатам. Виктория помогла миссис Клипп устроиться, а когда та, переодевшись в халат, прилегла отдохнуть до ужина, вернулась к себе, свалилась на кровать и с облегчением закрыла глаза. К счастью, пол обеспечивал надежную опору и не уходил из-под ног.
Часом позже Виктория проснулась – в добром здравии и хорошем настроении – и отправилась помочь миссис Клипп. Почти тут же появившаяся бортпроводница безапелляционно сообщила, что машины, которые повезут их на ужин, поданы. После ужина миссис Клипп разговорилась с некоторыми из спутников, а джентльмен в костюме в слишком яркую клетку, похоже проникшись чувствами к Виктории, долго рассказывал ей о производстве графитовых карандашей.
Потом их доставили в гостиницу и предупредили, что все должны быть готовы к вылету в половине шестого утра.
– Вот и вся Триполитания. Не очень-то много мы и видели, – грустно заметила Виктория. – Воздушные путешествия всегда такие?
– Да, я бы сказала, что всегда одно и то же. Заставлять людей подниматься в такую рань – откровенный садизм. Поднимут, а потом ты еще бродишь целый час или даже два по аэродрому… Помнится, в Риме нас однажды подняли в половине четвертого ночи, а завтрак назначили на четыре часа утра. А улетели мы только в восемь! Но самое главное, что тебя все же доставляют прямо к месту назначения без задержек и проволочек.
Виктория вздохнула. Она бы ничего не имела против задержек и проволочек. Ей хотелось повидать мир.
– А знаете ли, дорогуша, что мне удалось узнать? – взволнованно продолжала миссис Клипп. – Насчет того интересного мужчины. Британца. Из-за которого нас задержали. Оказывается, это сэр Руперт Крофтон Ли, великий путешественник. Вы, несомненно, о нем слышали.
Теперь Виктория вспомнила. Месяцев шесть назад его фотографии были во всех газетах. Сэр Руперт считался большим авторитетом по внутренним районам Китая. Он был одним из тех немногих, кому довелось проникнуть в Тибет и побывать в Лхасе, совершить путешествия по неисследованным уголкам Курдистана и Малой Азии. Его живо и остроумно написанные книги продавались большими тиражами и пользовались огромной популярностью. Занимаясь саморекламой, сэр Руперт по крайней мере имел на то достаточно оснований и не выдвигал беспочвенных притязаний. Что же касается плаща с капюшоном и широкополой шляпы, то, как вспомнила теперь Виктория, такой образ он выбрал для себя сам.