Месть носит Prada

Вайсбергер Лорен

– Конечно, – поддакнула Энди, отнюдь не уверенная, что она согласилась бы. Два дня и две ночи в офисе выдались адскими, она даже представить себе не могла, чтобы сесть сейчас на самолет и куда-то полететь. Вслух она не призналась, но если бы решение зависело от нее, она пошла бы по более легкому пути, продолжив работу над переделанным номером. Энди была благодарна Эмили за то, что она проявила стойкость и силу воли в намерении воплотить в жизнь изначальный вариант.

Хаос с заменой и в конечном счете восстановлением номера с Олив был, пожалуй, единственным, что могло отвлечь Энди от грядущего ужина у Миранды, но как только Эмили подтвердила, что на этот раз Олив все же пошла к алтарю, Энди

поймала себя на мысли, что думает только о пятнице. Миранда. Ее квартира. Кто еще там будет? Что они будут обсуждать? А есть? В чем туда идти? Трудно было представить, что после стольких вечеров, когда Энди незаметно появлялась в квартире Миранды и исчезала оттуда, как образцовая служанка, она будет ужинать с ней за одним столом. Энди хотелось все отменить, но она со вздохом приняла принесенное Эмили платье, решив вести себя по-взрослому. В конце концов один вечер выдержать можно.

Она твердила это про себя, когда такси остановилось у роскошного дома в Верхнем Ист-Сайде и швейцар в форме проводил их в лифт.

– Вы пришли к мисс Пристли, – сказал он с интонацией не то вопроса, не то приказа.

– Да, – ответила Энди. – Спасибо! – Она взглянула на Эмили, которая сверлила ее предупреждающим взглядом, как расстроенная мать несносного ребенка. – Что? – одними губами спросила Энди. Подруга выразительно округлила глаза.

На последнем этаже швейцар подождал, пока гостьи выйдут из лифта, и тут же уехал, не дав Энди возможности вцепиться ему в брючину с просьбой отвезти ее вниз. Она видела, что Эмили точно так же сходит с ума, но подруга, казалось, твердо решила сохранять спокойствие. Они помедлили перед дверью всего секунду – перед той самой дверью, в которую каждая из них входила бессчетное количество раз, – и наконец Эмили тихо постучала.

Дверь распахнулась. В глаза бросилась поражающая воображение обстановка – во-первых, Миранда изменила абсолютно все, сделав квартиру еще более роскошной, а во-вторых, тощая девица, открывшая дверь и немедленно повернувшаяся к гостям спиной. Глядя, как она идет к широкой изогнутой лестнице, Энди решила, что это, видимо, одна из близняшек. Догадка подтвердилась, когда Кэссиди поставила на ступеньку босую ногу, взялась за перила и, откинув за спину длинные волосы с необритой половины головы, бросила:

– Мать скоро спустится, располагайтесь.

Даже не взглянув на вошедших, она вприпрыжку поскакала наверх – совершенно несолидно для своих восемнадцати. Энди вдруг стало интересно, почему это в начале октября девчонка дома, а не в колледже.

– Дальше что? – прошептала она, разглядывая дорогой ковер цвета олова, люстру из сотни свисающих ламп в форме капель разной длины и размера, черно-белые фотографии знаменитых моделей пятидесятых и шестидесятых годов в натуральную величину, разнообразные меховые покрывала поверх диванов в викторианском стиле и – что поражало, если знать вкус Миранды (или думать, что знаешь), – портьеры насыщенного пурпурного цвета, собранные такими крупными складками, что Энди захотелось зарыться в них лицом. Комната выглядела элегантно, однако не угнетала торжественностью: оформление прихожей и гостиной явно обошлось дороже четырехлетнего дохода средней американской семьи, притом что обстановка была удобной, комфортной и на удивление привлекательной.

Энди прошла за Эмили в гостиную и присела на двухместный диванчик. Она скрестила и снова выпрямила ноги, готовая отдать что угодно за стакан воды. Сновавшей вокруг прислуги в форменной одежде хватило бы на аббатство Даунтон, однако никто не предложил им что-нибудь съесть или выпить. Энди уже подумывала отправиться в туалет поправить перекрученные, врезавшиеся в тело колготки, когда рядом раздался очень хорошо знакомый

голос.

– Всем добро пожаловать, – сказала Миранда, по-девичьи захлопав в ладошки. – Как я рада, что вы смогли прийти!

Энди с Эмили незаметно переглянулись – кому еще всем? – и уставились на Миранду, выглядевшую… совершенно не как Миранда. Впервые на памяти Энди бывшая начальница оделась не во что-то сдержанное или классическое. Идеально сидевшее алое макси-платье из тончайшего шелка с искусной прострочкой ложилось у щиколоток мягкой, элегантной волной. Руки были обнажены – впервые Энди увидела Миранду в наряде с открытыми плечами, который не был строгим вечерним туалетом, ведь обычно даже ее теннисные костюмы отличались консервативным покроем. Длинные бриллиантовые серьги играли крошечными радужными искорками, а на левой руке побрякивала целая связка браслетов от «Эрмес». Ремешок из мягкой кожи, обернутый два или три раза вокруг тонкой талии – причем один слой как бы случайно перекрывал другой, – создавал впечатление подлинного высокого класса. Даже фирменный «боб» сегодня казался менее строгим; разумеется, волосы не были небрежно взбиты в копну, в укладке просто была нотка артистической вольности. Но больше, чем платье, прическа и украшения, поражала деталь, совершенно несвойственная Миранде Пристли, – улыбка, казавшаяся вполне человеческой. В ней даже сквозило нечто, похожее на теплоту.

Эмили вскочила с дивана и подбежала к хозяйке дома; произошел обмен всевозможными воздушными поцелуйчиками, комплиментами и восторженными ахами. Если удовольствие Миранды от встречи с Эмили было фальшивым – а Энди не сомневалась, что так оно и есть, – нельзя было не признать, что притворяется Миранда мастерски. Она скромно и с признательностью слушала, как Эмили рассыпается в похвалах изумительным портьерам, великолепному виду из окон и эффектным фотоработам. Энди уже казалось, что более странной ситуации и вообразить нельзя, но тут Миранда показала в направлении столовой и предложила:

– Не приступить ли нам к ужину?

Энди посмотрела на Эмили, которая на мгновение утратила дар речи. Разве никто больше не придет? Перед ужином не будет коктейлей? При такой скорости гостьи уже через час отправятся домой, причем Эмили в отличие от Энди это не понравится.

Они прошли за Мирандой в столовую. Энди с облегчением увидела, что огромный стол накрыт на пять персон. К ним присоединятся еще двое! За столь небольшое подкрепление, конечно, не спрячешься, но хотя бы не придется целый вечер находиться в фокусе внимания Миранды.

Кэссиди вошла, когда все сели.

– Где Джона? Разве он не будет с нами ужинать? – спросила Миранда, недовольно поджав губы. Джона явно не принадлежал к числу ее любимчиков.

– Нет, мама. И я тоже не буду. На кухне мне сказали, что ты снова велела приготовить на ужин стейк! Это правда? – Со старинного деревянного блюда Кэссиди схватила булочку из разных злаков и начала кусать ее, как яблоко. Ее наполовину обритая голова выглядела одновременно модно и свирепо.

Судя по выражению глаз, Миранда готова была убить дочь.

– Сядь, Кэссиди, – приказала она. Недавняя мягкость улетучилась без следа. – Ты ведешь себя неучтиво по отношению к нашим гостьям.

Впервые Кэссиди обернулась к Энди и Эмили.

– Извините, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, и снова продолжила: – Я вегетарианка уже больше года, и если ты отказываешься это признавать…

Рука Миранды взлетела со стола.

– Прекрасно, я скажу Дэмиану приготовить ваши блюда у тебя в комнате. Это все.

Кэссиди волком уставилась на мамашу. Секунду казалось, что она сейчас крикнет что-нибудь в ответ, но девчонка схватила вторую булочку и выбежала из комнаты.