Месть Ориона (Орион - 2)

Бова Бен

Я взял гостя за плечи и, повернув к себе лицом, снял шлем. Золотые волосы рассыпались по плечам Елены.

– Я пришла... посмотреть, - прошептала она. Глаза красавицы округлились от ужаса.

Я подтолкнул ее к лежавшему сказителю.

– Смотри, - сказал я мрачно.
– Смотри внимательно.

– Это сделал Агамемнон?

– Собственноручно. Твой зять ослепил его из чистой ненависти. Опьяненный силой и могуществом, он отпраздновал свою победу над Троей, изувечив этого старика.

– А что делал Менелай?

– Стоял рядом

и смотрел. Его люди удерживали меня копьями, пока его брат вершил свой благородный поступок.

– Орион, я бы хотела, чтобы... Словом, когда я услышала о случившемся, то рассердилась. Нет, мне стало плохо...

Но ее глаза оставались сухими, и голос не дрогнул. Мне трудно было угадать ее истинные чувства или мотивы, по которым она оказалась здесь.

– Чего же ты хочешь?
– спросил я.

Она повернулась ко мне:

– Теперь ты видишь, как жестоки ахейцы и какими варварами они бывают?

– Но ты в безопасности, - успокоил я женщину.
– Менелай вновь сделает тебя царицей. Конечно, Спарта не столь цивилизованна, как Троя, однако Троя погибла, и тебе придется довольствоваться тем, что есть.

Она смотрела на меня, явно решая, стоит ли быть со мной откровенной.

Мой гнев таял, растворяясь в безмятежной небесной синеве ее дивных глаз.

– Я не хочу быть женой Менелая, - наконец произнесла Елена.
– Один день, проведенный в этом ничтожном лагере, сделал меня несчастной.

– Скоро ты поплывешь домой в Микены, а потом...

– Нет!
– проговорила она отчаянным шепотом.
– Я не хочу возвращаться с ними! Возьми меня с собой, Орион! Возьми меня в Египет.

24

Теперь пришла моя очередь застыть с раскрытым от изумления ртом:

– В Египет?

– Орион, лишь Египет знает истинную цивилизацию. Там, конечно, поймут, что я царица, и будут обращаться со мной и моей свитой подобающим образом.

Мне следовало бы немедленно разочаровать ее. Но разум мой уже ткал хитроумную паутину мести. Мне представилась физиономия Агамемнона, его жирная рожа в тот миг, когда царь узнает, что его невестка, ради которой он вел долгую кровавую войну, вновь бросила его брата и убежала с чужаком. Теперь уже не с царевичем Трои, похитившим ее против желания... но с простым воином, бывшим фетом, и по собственному желанию.

На Менелая я не держал зла - если забыть, что он, брат Агамемнона, не захотел предотвратить наказание Политоса.

"Пусть узнают они грязь унижения, пусть корчатся во прахе беспомощности и гнева, - сказал я себе.
– Пусть весь мир хохочет, узнав, что Елена снова бежала от них. Они заслужили это".

Но нас будут искать и попытаются поймать. А тогда убьют меня и, быть может, Елену тоже.

"Ну и что, - подумал я.
– Зачем мне жизнь? У меня за душой нет ничего, кроме желания отомстить тем, кто несправедливо обошелся со мной. Аполлон хочет погубить меня за то, что я помог его врагам сокрушить Трою. Так стоит ли страшиться мне мести двух земных царей?"

Я поглядел

на прекрасное лицо Елены без малейшей морщинки; на ее глаза, полные надежды и ожидания... Невинные и порочные одновременно. Она хочет использовать меня, чтобы сбежать от ахейских простаков, и предлагает себя в качестве награды за это.

– Хорошо, - согласился я.
– Политос скоро оправится. Мы отправимся в путь через одну ночь.

Глаза Елены сверкнули, и улыбка тронула уголки губ. Я взял ее маленькую ладонь в свою и поцеловал. Красавица поняла все без слов.

– Через одну ночь, - прошептала она.

И, шагнув ко мне, приподнялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к моим губам.

А потом прикрыла голову великоватым для нее шлемом, убрала под него волосы и оставила мой шатер вместе со своей свитой. Я следил за тем, как они шли обратно к кораблям Менелая, а потом приказал одному из людей Лукки привести целителя. Сначала явились его помощницы и перевязали раны Политоса, потом прибыл сам лекарь.

– Сможет ли он путешествовать через два дня, - спросил я, - если ему не придется ходить?

Целитель строго посмотрел на меня:

– Если так надо. Он стар, и смерть все равно придет за ним через несколько лет.

– А можно его везти на повозке?

– Как хочешь.

Когда они ушли, я растянулся на матрасе, положив его возле Политоса. Старик ворочался и что-то бормотал во сне. Я приподнялся на локте, чтобы услышать его слова.

– Бойся женщины, дары приносящей, - бормотал Политос.

Я вздохнул и шепнул:

– Теперь ты изрекаешь пророчества, забыв про свои истории, старина.

Политос не ответил. Я уснул, едва моя голова коснулась соломы, ни в коем случае не желая вновь угодить в мир творцов. Я знал, что там меня подстерегает опасность, которой мне не избежать. Но или моя воля оказалась сильнее и меня не сумели вызвать, или же Аполлон, Зевс и вся их компания просто не стали затруднять себя... Не знаю. Только в ту ночь я не встретился с богами, гневались они или были настроены миролюбиво.

Но мне снились сны: Египет, его плодородные земли, протянувшиеся вдоль широкой реки и окаймленные с обеих сторон раскаленной пустыней. Земля, где растут пальмы и ползают крокодилы... Земля, столь древняя, что даже время там как будто утратило свое значение. Земля, где высятся огромные пирамиды - загадочные монументы, что поднимаются над крошечными городами, столь необычные и непривычные для людей.

А внутри величайшей из этих пирамид я увидел свою возлюбленную, она ожидала меня, молчаливая и неподвижная, как изваяние, и грезила о том, что я возвращу ее к жизни.

На следующее утро я сказал Лукке, что мы оставляем лагерь и отправляемся в Египет.

– Края далекие, - сказал он.
– Идти придется через земли, где нас едва ли ожидает дружественный прием.

– Но мне нужно в Египет, - проговорил я.
– Люди последуют за мной?

Карие глаза Лукки блеснули, он повернулся ко мне: