Месть Ориона (Орион - 2)
Шрифт:
– Но я же сказитель! И здесь у меня сложилось повествование, которого никто еще не слышал.
– Он постучал себя по лбу.
– Рассказывая свою повесть, я наживу целое состояние!
– Не здесь, - отвечал я.
– И не сейчас.
– Но тогда я перестану быть для тебя обузой! Я сам смогу зарабатывать на пропитание. Я сделаюсь знаменитым!
– Нет, пока Елена остается с нами, - настаивал я.
Он гневно фыркнул:
– Эта женщина послужила причиной множества бед, ни одной из смертных не
– Возможно, ты прав. Но пока я не доставлю ее в Египет, пока не удостоверюсь, что она находится в безопасности, под защитой царя, ты не будешь рассказывать о Трое.
Недовольно бурча, Политос вернулся в комнату. Я провел слепца между сундуками с добычей.
Когда старый сказитель опустился на перину, я услышал, что в дверь заскреблись.
– Ты слышал?
– Кто-то просит разрешения войти. Так поступают культурные люди. Они не барабанят в дверь, словно намереваются выломать ее, как это делаешь ты, ядовито объяснил Политос.
Я взял меч со стола, разделявшего наши постели, подошел к двери и чуть приоткрыл ее.
Там стояла одна из дочерей владельца постоялого двора, пухленькая девушка с ямочками на щеках и смеющимися темными глазами.
– Госпожа спрашивает, не посетишь ли ты ее, господин. Она ждет тебя в комнате, - проговорила она, неуклюже кланяясь.
Я поднял глаза и оглядел коридор - пусто.
– Скажи ей, что я приду немедленно.
Закрыв дверь, я подошел к постели Политоса и присел на край.
– Знаю-знаю, - сказал он.
– Ты пойдешь к ней, чтобы погибнуть в паутине ее чар.
– Слова истинного поэта, - парировал я.
– Не пытайся льстить мне.
Не обращая внимания на его раздражение, я спросил:
– А ты сможешь постеречь нашу добычу во время моего отсутствия?
Он буркнул, повернувшись ко мне спиной:
– Наверно.
– Если кто-нибудь сюда войдет, кричи громче.
– Мой голос разбудит всю гостиницу.
– А ты сумеешь заложить за мной дверь на засов, а потом самостоятельно добраться до постели?
– Не все ли тебе равно, если я споткнусь и сверну шею? Ты ведь думаешь лишь о том, как разделить ложе госпожи.
Я усмехнулся:
– Не исключено, что я пробуду там всего несколько минут. Мне не хотелось бы...
– Нет, нет, конечно же нет!
– воскликнул он.
– Только постарайся не вопить, как бык во время случки. Я хотел бы поспать.
Ощущая себя повесой, который крадется в чужую спальню, я вышел, пожелав Политосу спокойной ночи.
– Мой сон очень чуток, - напомнил он.
Не знаю, хотел он этими словами успокоить меня, что ни один вор не сумеет нас обокрасть, или же повторить, чтобы я не шумел, когда окажусь в постели Елены... Быть может, старик имел в виду и то и другое.
Коридор по-прежнему оставался безлюдным,
Я собирался уже постучать в дверь Елены, но, вспомнив слова Политоса, скромно поскреб гладкие деревянные доски.
– Кто там?
– раздался негромкий голос царицы.
– Орион.
– Можешь войти.
Она стояла в центре жалкой комнатки и сияла красотой, как солнце. На Елене было то же самое одеяние и драгоценности, что и во время нашей первой встречи в ее покоях. Во дворце она казалась невыразимо прекрасной, здесь же, в гостинице, среди убогих голых стен, она казалась богиней, сошедшей на Землю.
Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, ослабев от созерцания этой красоты.
– Господин мой Орион, ты не взял себе никаких сокровищ из Трои, проговорила она.
– До сих пор я не хотел их.
Она протянула ко мне руки, я шагнул к ней, подхватил на руки и отнес на мягкое низкое ложе. Где-то в глубине моей памяти растаяла тоска по женщине, совершенно непохожей на золотоволосую Елену... Я забыл о темноволосой и сероглазой, высокой и стройной, прекрасной и искренней богине. Она умерла, а Елена пылала в моих руках огнем жизни.
Солнце спряталось в поблескивавшем море, длинные фиолетовые тени медленно заскользили по улицам Эфеса, ночь тихо набрасывала на город свой покров, сквозь разрывы в облаках проглядывали звезды, и серебряный диск луны-Артемиды поднялся на небо, а мы с Еленой все не могли оторваться друг от друга; засыпали, пробуждались и занимались любовью, снова спали и пробуждались и вновь предавались любви.
И когда, предвещая рассвет, забрезжил серый сумрак, мы наконец уснули, обнявшись, израсходовав все силы и забыв обо всем на свете в сладком любовном утомлении. И тут я вновь погрузился в золотой свет, который жег мои глаза своим сиянием.
– Итак, ты решил, что сумеешь спрятаться от меня?
Тщетно я вертел головой и щурился, разыскивая Золотого бога. На этот раз я только слышал его голос.
– Орион, ты спутал все мои планы. А потому не избежишь моей мести.
– Покажись!
– вскричал я.
– Явись мне, чтобы я мог лишить тебя жизни!
Я очнулся в постели. Мои руки хватали пустоту, а Елена, отодвинувшись, с испугом и удивлением смотрела на меня.
Утром я повез Елену с Политосом в центр города, а верный своему слову Лукка, появившийся на рассвете, остался охранять наше добро и завистливо поглядывал на людей, которые по одному возвращались в гостиницу.