Месть Ориона
Шрифт:
Я прихватил факел, кремень и железо, чтобы высечь искру. Но я зажгу его, только когда рассветет, а священники вместе с Иешуа вновь пойдут вокруг городских стен.
Мы хотели, чтобы защитники Иерихона подольше внимали музыке, разглядывали процессию… И дали огню как следует разгореться, чтобы его нельзя было потушить, пока не рухнет стена.
На мой взгляд, Иешуа замыслил, чтобы стены обрушились самым картинным образом – словно в результате поднятого иудеями шума.
Он явно умел манипулировать общественным мнением,
Он также утверждал, что люди Ханаана должны своими глазами увидеть, что бог Израилев могущественнее их собственных богов, которых Иешуа объявлял ложными и несуществующими.
Я прихватил небольшую свечу и с помощью кремня зажег ее, как только оказался в конце туннеля. Ветки укрывали все основание стены, сушняка должно было хватить, чтобы огонь мог воспламенить деревянные балки.
Притекал ночной воздух, легкая сырость проникала сквозь дыры, пробитые Луккой в земле. Притока воздуха достаточно, чтобы питать огонь, когда наступит время пожара. Все готово.
Я погасил свечу, но свет не исчез. Напротив, вокруг меня становилось все светлее. Наконец я понял – меня вновь увлекли в мир творцов.
Четверо богов стояли передо мной окутанные золотым свечением, за которым они скрывали свой мир от моих глаз. И все же, напрягаясь, я мог различить очертания каких-то странных предметов. Что это было? Оборудование? Приборы?
Как будто мы находились в огромном зале, а не под открытым небом. Это лаборатория… или какой-нибудь центр управления? Я узнал аккуратно подстриженную бороду Зевса. Гера стояла возле него. Остальных мужчин я уже видел. Один был худощав и жилист, почти одного роста с Зевсом. Коротко стриженные угольно-черные волосы обрамляли узкое лицо с заостренным подбородком. На губах его играла сардоническая улыбка, а в глазах искрилось плутовство. Я подумал, что передо мной Гермес, вестник богов, шутник и покровитель воров. Другой – широкоплечий крепыш с густыми рыжими кудрями и с глазами, полными львиной отваги, был, несомненно, Аресом, богом войны.
Все они носили одинаковые костюмы из ткани с металлическим блеском, которые отличались только цветом: на Зевсе – золотой, на Гере – медно-красный, серебряный – на Гермесе, а бронзовый – на Аресе.
– Ты по-прежнему помогаешь обезумевшему Аполлону, – произнес Зевс утвердительно, словно выносил мне приговор в зале суда.
– Я делаю то, что считаю нужным, потому что хочу оживить женщину, которую люблю.
– Тебя предупреждали, Орион. – Темные глаза Геры вспыхнули.
Я заставил себя улыбнуться ей:
– Ты уничтожишь меня, богиня? Отлично!
– Ты будешь умирать долго-долго, – многообещающе ответила она.
– Нет! – отрезал Зевс. – Мы здесь собрались не затем, чтобы угрожать или наказывать. Мы хотим отыскать Аполлона, чтобы пресечь его безумства, прежде
– И это его создание, – вступил в разговор темноволосый Гермес, – знает, где искать его.
– Страж ли я ему? – спросил я.
– Ему, безусловно, необходим надежный страж, – сказал крепкий Арес, усмехнувшись собственному остроумию.
– Мы можем открыть твой разум, выудить все твои воспоминания, – пригрозила Гера.
– Не сомневаюсь. И многие из них окажутся весьма неприятными для вас.
Зевс нетерпеливо махнул рукой:
– Итак, ты утверждаешь, что не знаешь, где находится Золотой?
– Да.
– Можешь ли ты отыскать его по нашей просьбе?
– Чтобы вы смогли уничтожить его?
– Судьба его не должна волновать тебя, Орион, – отвечала Гера. – Я знаю, как он обращался с тобой, и не сомневаюсь, что ты будешь рад увидеть последние мгновения его жизни.
– Можешь ли ты оживить Афину? – поинтересовался я.
Она опустила глаза, отодвинулась от меня. Остальные тоже выглядели смущенными, даже Зевс.
– Мы собрались здесь не из-за нее, – отрезал рыжеволосый. – Мы разыскиваем Аполлона.
К в тот же миг мой язык опередил мой ум:
– Я отведу вас к Золотому лишь после того, как он оживит Афину.
– Никто не сумеет оживить ее, – взорвалась Гера.
Все в ярости уставились на нее.
Я ответил:
– Тогда… Я отдам его только после того, как удостоверюсь, что он не смог ее оживить.
Со зловещей улыбкой Гермес спросил:
– А как мы узнаем, что тебе можно доверять?
Я пожал плечами:
– Вы всегда можете разыскать меня. И если убедитесь, что я нарушаю условия нашей сделки, поступайте со мной, как сочтете нужным. Если Афину нельзя оживить, мне незачем жить.
В глазах Зевса мелькнуло искреннее сочувствие. Но Гера презрительно фыркнула:
– А что будет с твоей нынешней любовью, с прекрасной Еленой?!
– Она любит меня не больше, чем я ее, – отвечал я. – До тех пор, пока мы полезны друг другу.
Зевс пригладил бороду:
– Значит, ты выдашь нам Аполлона, когда убедишься в том, что он не сможет оживить Афину?
– Да.
– Мы не можем настолько доверять жалкой твари, – презрительно сказала Гера. – Это безумие! И чем больше мы ожидаем, тем сильнее опасность, которую…
– Тише, – попросил Зевс негромко, и богиня умолкла на полуслове.
Посмотрев на меня своими серыми глазами, он произнес:
– Я верю тебе, Орион. Участь континуума зависит от тебя. Если ты предашь нас, погибнем не только мы, но и вся вселенная… Все пространство и время, в котором мы существуем.
– И вы позволите Аполлону сыграть до конца свою игру в Иерихоне? – Глаза Ареса недоверчиво раскрылись. – Вы собираетесь потакать его безумию?
– Я собираюсь доверять Ориону, – ответил Зевс, – некоторое время.