Месть Орла
Шрифт:
Юлий поднял чашку.
– Я выпью за это. И если богиня Фортуна не услышит наших молитв, то будем полагаться на свои мечи и твердые руки а также на окровавленный клинок Коцидиса!
Собравшиеся офицеры поддержали его мнение и опрокинули вино себе в глотки, протягивая чашки для доливки, когда Арминий проходил мимо них с кувшином. Дубн подмигнул Марку.
– Скажи мне, брат, кого ты возьмешь с собой на эту самоубийственную миссию?
Римлянин на мгновение задумался, прежде чем ответить.
– Ну, очевидно, моего разведчика Арабуса, поскольку он идеальный человек, который будет идти впереди и высматривать врага. Луго, конечно, и слышать не захочет
Арминий заговорил, не отрываясь от своих обязанностей виночерпия.
– Девять, центурион. Я все еще должен тебе жизнью.
Дубн ухмыльнулся своему другу.
– Мне, кажется, хочется тебе этого или нет, ты прихватишь с собой этого непокорного раба.
Он протянул пустую чашку, сделав притворно-извиняющееся лицо, когда Арминий презрительно наполнил ее до половины.
– Я беру свои слова обратно! Ты величайший воин, когда-либо живший на земле, и без тебя, зашищающего его спину, наш друг оказался бы во власти всех желающих его убить. И наполни мою чашу, как следует, а?
Гигант германец просто поднял бровь, прежде чем перейти к следующему человеку, к большой радости собравшихся центурионов. Арминий буркнул через плечо, продвигаясь вдоль их линии, а его внимание было сосредоточено на вине, которое он наливал.
– Полчашки, это все, что ты заслужил, центурион. Завтра ты пойдешь в поход, чтобы подергать вениконов за бороды во второй раз за эти два года, и на этот раз там не будет такой реки, за которой можно было бы спрятаться. Так, что тебе лучше пить поменьше.
На следующее утро тунгрийская когорта с большой помпой двинулась на северо-запад от форта, трубач каждой центурии старался превзойти остальных в том энтузиазме, с которым они сигналами рассылали приказы своих центурионов. Марк взял человека префекта Каста Дреста с собой на стену форта, и оттуда они наблюдали, как длинная колонна солдат направлялась по дороге к Высоким Горам. Наконец, когорта последней центурии вышла из северных ворот форта и пошла по дороге, Марк покачал головой, поджав губы в мрачном веселье.
– Знаешь, Дрест, когда ты идешь в составе когорты на марше, она кажется могучей нескончаемой колонной хорошо обученных бойцов, в доспехах, с оружием и суровыми лицами, и все же, когда я стою здесь и смотрю на них сверху…
Фракиец согласно кивнул головой.
– Да, действительно, колонна в семьсот человек отсюда выглядит совсем не очень.
– Он перевел взгляд с далекой марширующей колонны на стоящего рядом с ним римлянина: - Полагаю, вы пригласили меня сюда не для того, чтобы продемонстрировать зрелище вашей когорты в контексте угрозы, которая ее ожидает?
Римлянин кивнул.
– Я был бы разочарован, если бы ты не смог понять мое намерение. - Двое мужчин глубже закутались в свои плащи, когда холодный ветер заставил вымпел легиона закружиться и затанцевать над ними, и Марк поднял руку, чтобы указать через долину Грязной реки по линии холмов на горизонте, на крошечное пятнышко на горизонте, выдающее расположение крепости вениконов.
– Давай будем предельно откровенны друг с другом. Я собираюсь найти этого Орла, если он еще находится в Клыке, а также намерен вернуть голову человека, которого предали и убили. Это будет последний шанс на эту миссию, на многие годы, а возможно, и навсегда, и я не собираюсь проигрывать. Итак, если ты думаешь о том, что мы идем туда, чтобы просто прогуляться, и если мысль о попытке проникнуть в эту опасную крепость заставляет тебя задуматься, было бы лучше сказать мне об этом сейчас. Разочарование, когда мы окажемся к северу от этой стены, может оказаться гораздо более опасным, чем честный отказ от нашего предприятия до того, как мы войдет на враждебную территорию.
Он замолчал,
– Я родился в Дебельтуме, центурион, во Фракии, и был сыном лавочника. Дебельтум — колония ветеранов, основанная императором Веспассианом, и в результате традиция армейской службы глубоко укоренилась в местном обществе. В течение многих лет я лелеял идею присоединиться к легионам и увидеть Империю, к большому разочарованию моего отца, поскольку все, что он хотел, — это чтобы я взял на себя управление его лавками и сохранил его до старости. За шесть месяцев до того, как я получил право вступить в армию, он внезапно и неожиданно обанкротился из-за кредитора, у которого опрометчиво занял деньги, человека, который, как он понял, затаил на него злобу, И он понял это только в тот момент, когда этот ублюдок вломился в нашу дверь с бандой головорезов, и выставил нас на улицу. Мой отец был совершенно сломлен стыдом и потрясением от того, что его респектабельное ремесло было уничтожено на его глазах, и я был вынужден искать работу чернорабочего, и гнуть себе спину от восхода до заката просто для того, чтобы заработать немного денег. чтобы мы оба не умерли от голода. После двух лет такого скотского существования я сделал смелый шаг и поступил в качестве стажера в гладиаторский лудус, надеясь получить свободу на Арене и добыть достаточно денег, чтобы снова наладить жизнь с отцом.
Он сделал паузу, подняв бровь на Марка.
– Когда я узнал, что мне предстоит отправиться отсюда на север вместе с вами, я поговорил с вашими людьми, чтобы узнать, что вы за человек. Мне сказали, что вас обучал владеть мечем бывший гладиатор?
Римлянин ответил, не отрывая глаз от горизонта: - Да, один отставной гладиатор и солдат, ушедший на пенсию со службы…
Дрест улыбнулся.
– Чем и объясняется ваша готовность прибегнуть к грязным приемам, когда вы чувствуете необходимость уравнять шансы в бою?
Марк пожал плечами: - Обучение грязным трюкам было у них неплохо налажено, но именно солдат научил меня сбрасывать личину добропорядочности и сражаться, как животное, когда в этом возникает необходимость. Он принимал участие в германских войнах и понимал, насколько тонкой может быть грань между победой и смертью.
– Да, ваши люди рассказали мне и об этой вашей дикой стороне.
– Фракиец подождал немного, а когда Марк не ответил, он заговорил снова .
– В отличие от вас, я не был создан для Арены, и я понял это через несколько недель после того, как за мной закрылись двери лудуса. В любой гладиаторской школе очень простая иерархия, и большинство инструкторов могут увидеть, какое место в этой иерархии займет человек, уже через несколько часов после прибытия. Во-первых, есть идиоты, которых просто нельзя было пускать туда , люди, которые будут побеждены и, вполне возможно, убиты в первых же схватках просто потому, что они слишком тупы или физически слабы, и включены в список исключительно для того, чтобы подравнять число и обеспечить толпу с брызгами крови на песке. Возможно, один или двое бедняг из десяти подходят под это описание,. Кроме того, есть обычные бойцы, люди, обладающие мускулами, необходимыми для поддержания темпа боя, которых можно обучить владеть мечом или забрасыванию сети с достаточной ловкостью, чтобы иметь приличные шансы на выживание, если они обладали к тому же умением отвлечь противника, когда представится такая возможность. Семь или восемь человек из каждой десятки так или иначе попадают в эту категорию: компетентные бойцы, которые никогда не станут чемпионами, но чья карьера может продлиться достаточно долго, и они могли даже выжить, если им повезет. Но, есть и остальная категория, возможно, один человек из каждых десяти. Хищники, центурион, прирожденные убийцы, чьи обстоятельства и воспитание обострили преимущество, данное им природой, до остроты лезвия бритвы, и закалило их, чтобы калечить и убивать своих противников на арене. Насколько они смертоносны, зависит от их способностей владения мечом, но самые лучшие из них, те, кто обладает скоростью или хитростью, способными справиться с любыми трудностями, которые подбрасывает им жизнь профессионального бойца, - это люди, которые уходят в отставку с деревянным мечом. и доходом на всю жизнь.