Месть по закону
Шрифт:
– Или тебя пристрелили бы. Прямо там, у машины. Пастору что было терять? Нечего. Его за общак свои же за ноздри подвесят! Что на киче его замочат, что на воле – какая ему разница? А, пристрелив тебя, у него появился бы шанс уйти. Так что радуйся, что все закончилось так, как закончилось. Это тебе не старые «законники», которые на кражу ходили с одной отмычкой в кармане и оружие презирали. Сейчас у каждого вора с собой «волына».
– Да знаю я! – прервал монолог Пащенко Струге. – Все я знаю. Только легче от этого мне не становится.
– Слушай... – Прокурор вдруг задумался. – У меня случай был. Парнишка квартиру одну «обнес» и так же, леском, через железнодорожные пути шел на соседнюю улицу. Сумку нес, а там – «рыжья» граммов четыреста, да денег – четыреста тысяч рублей.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – равнодушно спросил Антон. – Что теперь гадать?
– А то, что место это ты не осматривал сам, поэтому и выводы никакие делать не можешь. А ну-ка, вставай! – Пащенко допил бутылку «футбольного» пива и поставил ее под скамейку – навар уборщице. – Поехали.
– Куда? – усмехнулся Антон. – Там уже тысячи людей прошли.
– Нам место нужно осмотреть, а не след взять. Пошли!
Под крики радости, подогретые спиртным – «Океан» сократил разрыв в счете, – друзья покинули трибуну. Выйдя на остановку, они простояли там около пяти минут, потом махнули рукой и пошли пешком, благо до муниципального банка было не более километра, а если дворами – то и того менее.
Сом, когда его «брал» на даче РУБОП, с пеной у рта орал, обращаясь непосредственно к Земцову:
– У тебя, считай, кишки уже выпущены, понял?! Сука, ты куда рыло свое засунул?! Ты покойник, понял?!
– Да понял я, понял, – спокойно отвечал Земцов, глядя на пачки долларов на столе и автоматы, которые выносили из подвала и раскладывали рядами на полу люди в масках. – Откуда на вашей даче столько валюты, оружия и наркотиков?
– Понятия не имею!!! Наркотики – мои! Себе купил, сам и «мажусь», а оружие не мое! Вы подкинули!
– Мы что-нибудь подкидывали, товарищи понятые? – обратился к двоим пожилым мужчинам Земцов.
– Нет, – ответили они почти в унисон, а один из них уточнил: – Это оружие было при нас обнаружено в подвале.
– Да какие они понятые?! – взвился Сом. – Это же мусора! Соседи по даче!
– Не мусора, а пенсионеры МВД, – поправил Земцов. – Вообще-то тебя никто не заставлял дачу покупать в элитном месте, в вотчине бывшего обкома партии. Соседей можно было выбрать и попроще – заводских, например, за тридцать километров отсюда.
– Да срал я на вашу партию! – продолжал «пениться» Сом, который даже под действием героина понимал весь ужас сложившейся ситуации. – Не знаю никаких автоматов!
– А валюта? – спросил Земцов. – Откуда у вас эти восемьсот тысяч долларов?
– Мои!!! Всю жизнь копил! Грабеж «молотите», гражданин начальник! Честные люди вам не нравятся, которые своим трудом и здоровьем деньги зарабатывают!
– Это ты-то – труженик? – рассмеялся Земцов. – И где же ты трудился все это время?
– Все! Хер в дышло! Без адвоката ко мне не суйся! – Сома колотила мелкая дрожь, с губы стекала неконтролируемая струйка слюны. Бандит был еще недостаточно законченным наркоманом, чтобы «висеть» – тупо смотреть перед собой из-под полуопущенных век, находясь в состоянии овоща, но вполне достаточным для того, чтобы героин активизировал его бешенство.
Сидя в камере РУБОПа, перед отправкой в ИВС, а впоследствии – в СИЗО, Сом прекрасно отдавал себе отчет в том, что с ним может произойти через день-другой, когда на воле воры вынесут ему свой приговор. Общак доверяют самому ответственному, самому морально устойчивому человеку. Когда этот человек принимает на свое хранение общак – казну воровского сообщества, то на него ложится непомерный груз ответственности, который будет давить его своей тяжестью до конца дней. «Отдать» общак ментам – это все равно что сунуть голову под летящий нож гильотины. Сунуть – успеешь, а вытащить – уже нет. Ни при каких обстоятельствах. После того, как его доставили в СИЗО, ему был устроен соответствующий прием, который предназначен лишь авторитетным преступникам. В камере сразу появились наркотики, дефицитные продукты, элитные сигареты. Все это было доставлено из общака тюрьмы. Тюремный общак предназначался для подогрева авторитетов, находящихся в неволе здесь, в СИЗО, а также следующих этапом через данный централ. Здесь хранилось все, что может желать человек, находящийся в заключении, и даже более того. Передачи осуществлялись через работников СИЗО. За небольшую взятку можно в любую камеру передать все самое необходимое. Тюремная администрация лишь делает вид, что предпринимает усилия для поиска и ликвидации общака. Делает вид, потому что не имеет права смиряться с тем, чтобы законы в тюрьме диктовали заключенные. «Хозяин» тюрьмы, ее начальник, всегда изобличит смотрящего за общаком. Но он никогда не пойдет на то, чтобы опустошить камеру, где хранятся мешки с драгоценными для арестованных сигаретами, чаем, шоколадом, печеньем, деньгами и прочим. Если это произойдет, то бунт в тюрьме, вплоть до восстания и захвата заложников, – обеспечен. А зачем это нужно начальнику тюрьмы? Начальник тюрьмы, большую часть сознательной жизни проведя вместе с заключенными в местах лишения свободы, вынужден принимать их законы, диктуя свои. Именно на согласии сторон, а не на диктате и беспределе строятся спокойные отношения заключенных и охраны. Малейшая промашка может означать крах карьеры, пенсии и уважения. Пенсию тюремщику испокон веков ковали заключенные. И никогда ни один из них ни на минуту не забудет, что они здесь – на срок, а он – на всю жизнь...
В СИЗО Сом отказался от наркотиков. Все-таки было в нем что-то, что могло вызвать уважение. Трое суток он потел, «ломался», стонал и кряхтел. Мучила жестокая бессонница, уходили силы. К тому же каждые два часа его дергали из камеры – сначала в РУБОП, потом – в ИВС. В его состоянии Сому было трудно жить даже в согласии с самим собой, а вместо покоя и возможности «переболеть» его долбили вопросами об общаке, оружии и наркотиках. Долбили, долбили, долбили... Сначала опера РУБОПа, потом – опера из межрегионального оперативно-розыскного отдела, потом – снова РУБОПа... Это все превращалось в пытку, которую заслужил в полном объеме бандит по кличке Сом – смотрящий за воровским общаком Пастора.
Еще сидя в камере РУБОПа, до прихода «ломки», он услышал сквозь тонкую металлическую дверь, как тихо разговаривал майор, который присутствовал при «штурме» дачи, с одним из оперативников. Сом старательно «вдавливал» в свой воспаленный мозг каждое их слово, чтобы в точности помнить разговор тогда, когда нормализуется его состояние. В ходе «ломки» у Сома часто наблюдались провалы в памяти.
– ...никакой ему информации относительно «наколки». Понял? Все должно выглядеть естественно – «менты пронюхали через свою агентуру об оружии и общаке». Операция подготавливалась три месяца. Понял? Пусть для начала «колется» на «стволы», деваться ему все равно некуда. Доказательная база у нас в порядке. А потом и до общака дойдем.
– Может, чтобы от этого человека «косяк» отвести, кого другого подставить? Скажем, кто-нибудь у него сегодня был да уехал?
Сом понял, что Соха здесь «не при делах».
– А ты располагаешь такой информацией?
– Может, «на шару» прокатит?
– Не нужно – «на шару», понял? Здесь лохов нет. Это тебе не шапочный грабитель. Разговаривай осторожно, не провоцируй...
Сом вспомнил голос второго оперативника, когда его привели в кабинет.
– Присаживайтесь, – разрешил хозяин кабинета, и Сом сразу узнал голос того, кто любил «прокатывать» задержанных «на шару». – Так откуда же появились на вашей даче автоматы Калашникова, гражданин Сомов?