Месть принцессы Джеллы
Шрифт:
– Джордж Малькольм, – сказала незнакомка, – окажи честь отужинать со мной…
«При первом же моем движении, – подумал англичанин, – все исчезнет».
Тем не менее, считая неприличным заставлять даму ждать, он поднялся с дивана и с крайним изумлением почувствовал, что хорошо стоит на ногах, как если бы это было наяву.
Незнакомка, взяв его за руку, подвела к подушке и заставила сесть, а сама села напротив.
Стол буквально ломился от всевозможных кушаний. Блюда, находившиеся на нем, окружали десерт, состоявший
– Я буду угощать тебя, Джордж Малькольм, – сказала незнакомка, кладя ему на тарелку крылья фазана. Потом, наполнив стаканы вином, прибавила: – Попробуй вот этого хереса восемьдесят девятого года.
Джордж Малькольм медленно проглотил драгоценную влагу и почувствовал, что она, пробежав по его жилам, разогрела кровь и заставила сильнее биться сердце.
Ужин, начавшийся таким образом, окончился необыкновенно весело. Наш герой показал себя светским человеком, образованным, веселым, остроумным. Он ел как любой другой проголодавшийся путешественник, пил как пьет англичанин, знающий, что его голова крепка и застрахована от опьянения, чтобы не ударить лицом в грязь.
Таинственная незнакомка ни в чем не уступала ему и отвечала на все с пикантной оригинальностью.
Постепенно, под влиянием вин и сладостных мелодий, их разговор принял любовное направление.
«Сон, начавшийся так хорошо, не может плохо окончиться, – подумал Джордж Малькольм. – Посмотрим, что еще готовит мне моя счастливая звезда».
Он подошел к женщине, взял ее руки и горячо поцеловал их.
Была полночь, когда Согор, как мы уже рассказали, исполняя поручение прекрасной женщины, похитил Джорджа Малькольма из круглой комнаты в храме Шивы.
Мы просим читателя последовать за нами в ту самую комнату на следующую ночь, через сутки после похищения молодого англичанина.
Там мы снова находим Стопа и Казиля. Действие наркотической жидкости было таким сильным, что лакей ни разу не проснулся. Казиль же, сидя на подушках, служивших Джорджу Малькольму в течение какого-то часа постелью, бодрствовал. Его лицо выражало сильное беспокойство, а развитый слух пытался уловить малейший шум.
Хотя факел, взятый у масалчия, погас, круглая комната не была погружена в темноту. Безоблачное небо было усеяно множеством ярких звезд. Серебряный диск луны также освещал своими бледными лучами вековые развалины…
Вдруг Казиль, сделав быстрое движение, встал. Он услышал крик совы, доносившийся из подземелья храма.
– Вот они, – прошептал Казиль. – Что же будет? Сын человека, которому я обязан жизнью, в их руках. Я боюсь за своего господина…
И Казиль ждал, едва переводя дыхание. Спустя несколько минут уже известная нам плита приподнялась, и появился Согор, неся на руках крепко спящего англичанина.
Лицо Казиля посветлело, и радость
Согор положил Джорджа Малькольма на подушки из паланкина, потом, указав на Стопа, спросил:
– Этот человек не просыпался?
Казиль покачал головой:
– Нет.
– Хорошо, – отвечал индус, – я на это и рассчитывал.
Затем, вытащив флакон, он поднес его к ноздрям спящих и, повернувшись к Казилю, сказал:
– Через минуту они оба проснутся.
Глава VI
Пробуждение
– Что мне теперь делать? – спросил Казиль.
– То же самое, что бы ты делал вчера, не случись грозы. Ты должен проводить этого англичанина в Бенарес, – отвечал Согор.
– Что мне отвечать на расспросы?
– Ты ничего не видел, не слышал, знаешь только, что эти люди долго спали.
– Повинуюсь…
– Очень хорошо… Сыны Бовани всегда слушаются и никогда не возражают.
Сэр Джордж и Стоп зашевелились. Согор бросился к проходу, и сдвинутая им плита стала на место.
Прошло минут пять. Господин и лакей открыли глаза. Взгляд Джорджа устремился на стены круглой залы, он узнал мрачный купол, странные барельефы. Безграничное удивление было на его лице.
– Неужели я действительно все это видел только во сне? – прошептал он.
Стоп, потирая бока, в свою очередь, ворчал:
– Черт бы побрал эту Индию! Проклятый храм оказался сырее самого мерзкого погреба. Я, конечно, хорошо спал, но зато тело у меня разламывается, как будто я всю зиму охотился в Нортумберленде! Желудок же совершенно пуст, и страшно хочется есть.
Сэр Джордж встал с подушек и, подойдя к выходу, соединявшему круглую комнату с развалинами, посмотрел во двор, приняв бледный свет луны за рассвет.
– Мы спали долго, – сказал он, – уже наступает утро.
– Вы ошибаетесь, – ответил молодой индус. – Сегодня очень лунная ночь.
– Что ты говоришь?! – вскричал англичанин. – Значит, ночная гроза быстро прошла?
– Еще вчера, господин…
– Вчера? Я не понимаю тебя.
– Мы здесь находимся уже целые сутки. Ночь сменилась днем, а день ночью.
– Это невозможно! – воскликнул Джордж.
– Я говорю правду, господин! Вы оба спали, и ваш сон был настолько глубок, что я не осмелился разбудить вас.
– Я уверен в этом, ваша честь! – подтвердил Стоп. – Теперь мне понятны судороги в желудке. Не есть в течение двадцати четырех часов… Я умираю с голоду. Пусть ваша честь спросит у своей совести, то есть, я хочу сказать, у желудка. Он должен чувствовать то же самое, что и мой, так как ваша честь постилась столько же времени, сколько и я.
– Вот ты и ошибаешься, – возразил Джордж, внимательно глядя на Казиля и изучая его.
– Ваша честь изволили завтракать?
– Нет, но зато я ужинал.