Месть Шарпа
Шрифт:
— Джон! — взвизгнула она с неподдельным ужасом.
Лорд Джон увидел на дороге здоровенного детину с увесистой палкой. Грабитель! Адъютант принца намотал вожжи на руку и гикнул, пуская лошадей в галоп.
— Миссис Шарп! Это я! — Харпер махал письмом.
Коляска была метрах в десяти и на полной скорости мчалась ирландцу. Россендейл встал, что было рискованно в лёгком экипажике. Он оперся о сиденье тыльной поверхностью ног и ловко ударил кнутом вперёд.
— Сержант! — заорал д’Алембор.
Кончик кнута хлестнул Харпера по лицу, разрубив до кости скулу. Сантиметром-другим выше, и быть ирландцу без правого глаза. Брызнула кровь. Харпер рухнул и откатился из-под копыт хрипящих коней. Колёса, высекая искры, прогрохотали у самого уха. Ликующий крик ранил ирландца до глубины души.
Улюлюкала Джейн. Харпер тяжело сел. Миссис Шарп смотрела назад, и очи её были широко распахнуты от возбуждения. Кровь стекала по подбородку ирландца, пачкая шейный платок и костюм.
Харпер встал, отряхивая с панталон конский навоз:
— Спаси, Господи, Ирландию!
Разочарование и растерянность владели им.
— Я предупреждал. — д’Алембор подал ему трость.
— Богоматерь дева Мария! — потрясённо произнёс Харпер, поднимая с брусчатки закапанное кровью письмо.
— Мне жаль, старшина. — скорбно вздохнул д’Алембор.
— Не жить поганцу. Страшно подумать, что с ним сделает мистер Шарп. — пробормотал Харпер, глядя вслед свернувшей к Бёрлингтон-Гарденс коляске, — А она? Она, что, белены объелась?
— Эти двое, похоже, давно списали майора со счётов. Если его арестуют и казнят во Франции, парочка будет на седьмом небе от счастья.
— Поверить не могу! — триумфальный крик Джейн всё ещё отдавался в ушах Харпера, — Мы с ней так ладили…
— Такое бывает, старшина.
— Иисусе Христе! Как мистеру Шарпу-то об этом сказать?
— Я не отважусь, старшина. Да я и понятия не имею, где он.
— Легко исправить, сэр. — Харпер разорвал конверт и протянул д’Алембору само письмо, — В конце приписан адрес.
— Напишите майору сами. Вам он поверит.
— Сэр, я — дубина-ирландец. Я писульки писать не обучен. К тому же мне надо в Испанию за женой…
Неохотно капитан взял письмо:
— Не знаю, смогу ли я. Как о таком писать?
— Придумаете, на то вы и офицер. — Харпер бросил взгляд на особняк Джейн, — Как, вообще, такое могло случиться?
Д’Алембор пожал плечами:
— Не стоило майору её от себя отпускать. Мужа рядом нет, деньги жгут карман, вот и пустилась во все тяжкие.
— Кровь ихняя гнилая взыграла, сэр. Братец у неё был та ещё тварь.
Брат Джейн служил с Харпером и Шарпом. Под Талаверой он напал исподтишка на Шарпа, надеясь отобрать захваченного у французов Орла, но был убит Харпером. Правду о его смерти оба друга утаили от всех.
— Эх! Мистер Шарп, сэр, света белого не взвидит. Он же на стерву надышаться не мог!
— Потому-то я и не хочу ему писать. Пожалуй, лучше оставить его в блаженном неведении.
Харпер вытер кровь с лица:
— Рано или поздно сказать придётся. Прости, Господи, это убьёт его. Ей-богу, убьёт.
К концу мая Шарп самостоятельно ковылял до мельницы и обратно. Он вырезал себе костыль, и при ходьбе старался больше задействовать раненую ногу. Левая рука работала плохо. Он не сдавался, упражняя её день ото дня. Это приносило дикую боль, но и результаты тоже.
В перерывах между самоистязаниями он садился в воротах шато и высматривал Джейн. Однажды на деревенской улочке внизу появилась карета, и сердце Шарпа ёкнуло. Увы, это к священнику приехал кто-то из церковного начальства. Ни от Харпера, ни от д’Алембора вестей не было. Шарп беспокоился за друга — здоровяка.
— Может, профосы всё же подстерегли его? — делился опасениями с капитаном Шарп.
— Царствие им небесное в таком случае. — ответствовал Красавчик Уильям.
— Почему он молчит?
— Значит, есть резоны.
Тон капитана насторожил Шарпа. Последние недели Фредериксон был игрив и оживлён. С мадам Кастино он почти не разлучался. То Шарп видел их в саду, то у ручья, и майору казалось, что в обществе друг друга эти двое находят известное удовольствие. Шарп искренне радовался за Фредериксона. Однако сейчас в голосе капитана слышалась желчь.
— Харпер не пропадёт. — отрывисто бросил Фредериксон, — Не в пример Дюко.
— Дюко от нас никуда не денется. — Шарп поколупал лубок, державший простреленную ногу. Лекарь обещал снять повязку не раньше, чем через месяц, — Найдём.
— С вашим бедром только по стране мотаться. Давайте так: вы лечитесь, а я позабочусь о нашем французском приятеле.
— Я полагал, что у вас есть иные заботы? — деликатно поинтересовался Шарп.
Фредериксон раскурил сигару:
— Обидно даром терять время. Вы же не думаете, что Дюко сам прибежит к властям и потребует себя арестовать?
— Вряд ли он будет так любезен.
Что же произошло между капитаном и вдовой?
— Надо начинать поиски. Вы не в состоянии. Остаюсь я.
— Как я понимаю, Уильям, вы придумали, от какой печки танцевать?
— Париж, естественно. Во Франции любой пустяк фиксируется на бумаге, а бумаги стекаются в Императорские архивы. Покопаюсь, глядишь, набреду на след Дюко. — выпущенная капитаном струйка дыма таяла в воздухе, — Лучше пыль глотать, чем прозябать здесь. Я скоро волком взвою от безделья!
— Вы хотите покинуть меня?
Капитан сверкнул единственным глазом:
— Не делайте из этого трагедии!
— К одиночеству мне не привыкать. — начал заводиться Шарп, — Только здесь же никто по-английски не говорит!