Месть в законе
Шрифт:
Она судорожно цеплялась пальцами за голову мужчины, прижимая его к себе лицом все плотнее, буквально теряя рассудок и не в силах дышать. Тело ее уже билось в сладострастных судорогах, а из горла вырвался громкий крик, переходящий в звериный вой. Не отпуская ни на секунду, она потянула Андрея вверх и, крепко притянув к себе, растворилась в нем, чувствуя, как плоть соединяется с плотью, как бурно и по-звериному напористо он вошел в нее…
Повинуясь обуявшему животному чувству, она сразу же обвила его толкающие бедра ногами. Коротко вскрикивала от импульсивных, словно электрических, разрядов, то и дело сокращающих ее нижнюю крайнюю плоть, стремящуюся не выпустить из себя проникшего мужчину. Испепеляющим жаром обдавало от самого низа живота, волнами подкатывалось к трепещущей груди и горлу.
Таганцев покорился инстинкту целиком и полностью. Сейчас эта черноволосая гибкая, жаркая и страстная женщина принадлежала только ему. Он терзал ее в объятьях, рискуя поглотить полностью. Неудержимым тараном проникая внутрь и явственно ощущая божественно обволакивающую влагу, он лишь на секунду ошарашенно замер, слыша, как остановилось сердце, чтобы вновь и вновь тут же бешено заколотиться о ребра.
И губы их не слились - яростно сцепились в огнедышащем поцелуе. Но вновь разъединились, давая вырваться наружу оглушительному взрыву криков и стонов.
…Он еще долго не отпускал ее, оставаясь внутри и боясь пошевелиться. Но и женщина, изможденная и счастливая, лежала под ним без движения, едва дыша, с удовольствием чувствуя на себе тяжесть его крепкого тела. Это же не мышцы - броня! Она целовала его лицо, слизывая со лба соленые капли пота. Потом легонько провела ладонью вдоль всего тела, невольно сравнивая с мифическим Аполлоном.
Полежав так еще немного, Андрей освободил ее от объятий, переместившись на бок.
– Мне было хорошо… - тихо проговорила она.
– Мне - тоже, - ответил Андрей, чуть шевеля губами и не решаясь спугнуть тишину.
– Может, в спальню переползем?
– Так тут и спальня есть?
– спросил Таганцев, понемногу приходя в себя.
Утро они встретили в одной постели.
Солнце уже вовсю ломилось в окно, нагло протискиваясь через узкую щель в шторах.
Открыв глаза, Таганка осмотрелся.
– Нравится?
– спросила она.
– Не хило, - ответил Андрей.
Комната была обставлена дорогой мебелью. На стене висели картины, скорее всего, не репродукции, а оригиналы. Над кроватью высился роскошный балдахин, создавая обстановку интимности и уюта. Паркетный пол покрывал сирийский ковер ручной работы.
– Слушай, Андрей, - заговорила девушка.
– Они же тебя все равно найдут.
– Кто «они»?
– не сразу сообразил Таганцев, с трудом возвращаясь из любовных грез в реальность.
– Ну эти, из кабака! Я их знаю - они настоящие бандиты!
– Настоящие?
– с иронией спросил Таганцев.
– Люблю все настоящее. А ты - настоящая?
– Сегодня ночью с тобой - да.
Таганке показалось, что ответила она совершенно серьезно. Во всяком случае, без тени фальши и наигранности.
– Скажи мне, Клеопа… - он хотел что-то спросить, но споткнулся об имя.
– Тебя как зовут, вообще? Мама с папой как назвали?
– Да Катя я. А ты откуда в нашем городе появился?
– спросила она.
– Я тебя что-то никогда раньше не видела.
– А ты что, всех в этом городе знаешь?
– Ну, Питер большой. Всех знать невозможно. А вот в кабак тот, из которого мы ночью сбежали, случайные люди не заходят. Если раньше тебя там не было, значит, приезжий ты. К тому же, не испугался, что на бандитов попасть угораздило. Выходит, не из простых будешь. На фраера, опять же, не похож. Но и не «бык отмороженный». Кто ты, на самом деле? Колись, давай!
– она слегка толкнула его в бок, улыбаясь.
– Так колоться или давать?
– засмеялся Андрей.
Но ни того ни другого делать не пришлось. В дверь позвонили.
Катя испуганно вскочила с постели и накинула на плечи тонкий халатик.
– Это они!
– зашептала в ужасе.
– Они же меня знают! Знают, где я живу! Все, конец.
– Не суетись, - ответил Таганцев, поднимаясь и натягивая одежду. Пистолет взял в руку, предварительно передернув затвор.
– Сиди здесь, не высовывайся.
– А сам на цыпочках подошел к двери.
Сначала приложил палец к дверному глазку. Это чтоб невзначай кто-нибудь с лестничной площадки в глаз пулей не обрадовал. Потом посмотрел.
Перед дверью стоял один из тех, что были ночью в ресторане.
– Клеопатра, мать твою, открывай!
– Чего надо?
– спросил Таганцев, чуть шагнув в сторону - опять же на тот случай, если визитер решит выстрелить, не дожидаясь, пока ему отворят.
– А, ты здесь все-таки!
– проговорил парень.
– Братуха, бочину не пори, открой дверь. Побазарить надо.
Не выпуская из руки оружие, Андрей впустил незваного гостя в квартиру.
Тот проходить в комнату не стал, остался на пороге.
– На фраера ты не похож.
– Оглядел он Таганку.
– Поэтому наказывать тебя сразу не станем.
– Упаришься наказывать, сынок, - сурово произнес Андрей.
– Есть чего сказать - говори. А пургу гнать нечего.
– Спускайся вниз. Тебя, борзого такого, хозяин видеть хочет.
– А если я не хочу видеть твоего хозяина?
– Умрешь, - просто сказал гость и, развернувшись, спокойно зашагал вниз по лестнице.
…В черном «мерседесе» Таганку повезли за город. Выехали на знаменитую Дорогу жизни, покатили дальше. Спустя пятнадцать минут въехали во двор двухэтажного особняка.
Охранник открыл дверцу автомобиля.
– Здравствуйте, - произнес он весьма учтиво.
– Проходите.
– Легким кивком указал на широкую мраморную лестницу, ведущую в дом.
Те, кто сопровождал Таганку в пути, направились следом, откровенно ухмыляясь за спиной Андрея и предвкушая неизбежную расправу над ним. Один с удовольствием поигрывал кастетом. Второй крутил на пальце пистолет.