Месть в законе
Шрифт:
– Не включаются, - честно признался капитан.
– Заметно, - сказал полковник.
– Тогда сиди молча и слушай меня. Как ни странно, убийства Потапова и Филимонова сыграли нам на руку. Руководством главка дана негласная команда - провести массовую карательную операцию. Ну, назовем ее для приличия операцией возмездия. В расход пойдут многие криминальные лидеры и, как ты понимаешь, доказательств и строгого исполнения процессуальных норм от нас никто не потребует. В этой суматохе ты и доберешься до Таганцева. Понял?
– Понял!
– судорожно заморгал Горбушкин.
– А как я до него доберусь?
– Ни черта ты не понял!
– разозлился Лозовой.
– Во-первых, на всяческие запреты «гэбистов» по отношению к Таганцеву можно теперь начихать. А во-вторых, в состоянии всеобщей бандитской паники он непременно задергается, начнет совершать ошибки и обязательно где-нибудь проявится. Тут ты его и… Понял?
– Не понял! То есть понял, товарищ полковник!
– выпалил Горбушкин, вскочив со стула и приняв положение «смирно».
– Действуй, капитан!
– Ага, товарищ полковник!
Не решаясь больше оставаться в кабинете, Горбушкин суетливо удалился.
– Ага!
– передразнил его Лозовой.
– Вот деревня!
– И, взглянув на наручные часы, вспомнил, что сегодня утром должен явиться на встречу с полковником Бережным из Службы собственной безопасности. Перспектива, мягко говоря, не радовала.
Глава 13
– Живем, братуха, как волки!
– ворчал недовольно Серега Лопатин, вскрывая ножом жестяную банку говяжьей тушенки.
– От людей прячемся, от каждого шороха вздрагиваем. Тошно.
– Тошно - иди, блевани, - грубовато ответил ему Таганка.
– Только учти - не полегчает.
– Знать бы, что будет завтра… - Кнут подцепил широким лезвием ножа кусок тушенки, но в рот ее не положил, о чем-то задумавшись.
– Завтра будет конвой, братишка. И повезут нас с тобой по этапу, - как-то буднично и слишком уж спокойно произнес Андрей.
– Да ну!
– попытался не согласиться Лопатин.
– Братва поможет! Выкрутимся как-нибудь.
– Вся наша братва, Серега - хлам на вынос.
– Что ты имеешь в виду?
– Лопатину послышалось в этой фразе явное оскорбление.
– Ты глазищами-то не зыркай, - Таганцев горько усмехнулся.
– Я ничего такого не сказал. Просто братства нашего легендарного и в помине нет. Да и не было его вовсе.
– Ты… Ты думаешь, что говоришь?
– Сергей даже растерялся.
– Думаю-думаю. Мы же как - с началом перестройки «Крестного отца» по «видику» насмотрелись, решили у себя таких же дел намутить. Корлеоне, блин, доморощенные. Как вспомню, смешно становится. Клятвы верности давали! Кровью братались! На самом же деле, каждому хотелось по-быстрому денег срубить - вот и вся идея. Ты молодой еще, в конце восьмидесятых, наверное, за партой сидел. А я помню. Кооператоры жирели, цеховики по заграницам телок своих катали. А у пацанов от зависти челюсти сводило. Вот и пошли бывшие спортсмены грабить награбленное. Ну, чего ты на меня все так смотришь? Не думал об этом? Прости, если пришлось тебя разочаровать. Хотя, ты сам с головой дружишь, должен был давно понять, что откуда берется, и почему ноги воняют.
– А почему они воняют?
– глупо переспросил Кнут.
– А откуда они растут?
– вопросом на вопрос ответил Таганка.
– Из задницы! Или не знал?
– И при чем здесь ноги?
– При том, что провоняли мы насквозь со всей нашей идеей бандитского братства…
Второпях смывшись из города, Лопатин и Таганцев нашли пристанище далеко в тайге Карельского перешейка, в избе, заброшенной когда-то давно местными егерями-промысловиками. До ближайшего населенного пункта отсюда было не менее двухсот километров по лесным дорогам. А эти дороги в бескрайнем таежном массиве нужно было еще умудриться отыскать. Но, даже разобравшись в хитросплетениях просек, петляющих через буреломы, пройти сюда могла либо гусеничная военная техника, либо «честный» внедорожник вроде внешне затрапезного отечественного «УАЗа». Даже мощному английскому «Фрилендеру», на котором приползли к охотничьему жилищу Кнут с Таганкой, было нелегко сюда пробиться. Высокий в клиренсе джип несколько часов старательно буксовал и утюжил брюхом, прежде чем, привез седоков к домику.
– Все думаю: как там Машка?
– вспомнил Кнут о своей чернокожей красавице.
– Что, если люди Ферганы ее перехватили?
– Не перехватили, - ответил Таганцев.
– Машку твою еще у самой больницы Женька Рассол принял и на тихую хату уволок. Так что в безопасности она, не дергайся.
– Да как не дергаться?!
– возмутился Лопатин.
– Сам слинял, как заяц трусливый, а девку бросил! Хорош гусь!
– Слушай, а у тебя что, с ней действительно - серьезно?
– Таганка с интересом посмотрел на Серегу.
– Ну а как ты думаешь? Стал бы я из-за обычной «марухи» переживать?
– Ну ты даешь! И ничего, что она шлюха, да? Тебя это не смущает?
– Таганка!
– предупреждающе повысил Кнут голос.
– Ты лучше заткнись на эту тему!
– Уж больно ты грозен, как я погляжу… - с усмешкой процитировал Таганцев школьного классика.
– Гляди, нарвешься. Все беды наши из-за баб.
– Да пошел ты!
– выругался Лопатин и, отставив в сторону банку с тушенкой, вышел из избы.
А Таганка, сидя на широкой дубовой лавке, откинул голову к бревенчатой стене и прикрыл глаза. Здесь, в таежной глухомани, ему вспомнилась Настя.
Как она оказалась в Питере? Почему живет с этим ментом, Горбушкиным? Что пришлось пережить ей за последние годы?
Много вопросов и все - не те. Почему Андрей даже не попытался за все это время отыскать ее? Вот - главный вопрос! И точного ответа у Таганцева не было.
Настя выпала из его жизни как-то неожиданно и при весьма странных обстоятельствах. Оказалось, что Рыбин, в свое время назвавшийся ее отцом, был связан с полковником госбезопасности Харитоновым. Значит, Настя вполне могла быть в курсе всего замысла «гэбистов», когда они подтолкнули Таганцева к креслу мэра Иртинска и, впоследствии, пытались совершить государственный переворот. Кому сказать - не поверят! На Таганцева возлагалась роль предводителя народного восстания в Сибири! Идиотизм. Нашли, блин, Ермака!