Месть Владигора
Шрифт:
— А ну-ка, ребята, копайте здесь, под самою стеной, да только осторожно. Тело человека найти хотим…
Работники, приведенные Кизяком, за работу взялись ретиво. Им и самим было любопытно поглядеть на мертвяка, которым так заинтересовался властитель Синегорья. Мерзлая земля долбилась ломами и кирками плохо, поэтому землекопы скоро скинули тулупы и кафтаны, с лихим уханьем втыкали в окаменевшую землю близ бревен, уже тронутых неведомо откуда исходящим огнем, ломы и кирки, а Бадяга то и дело покрикивал:
— Помаленьку долби, помаленьку! Эх, остолопы! Поди, не было б здесь князя, так тянули бы кота за ведомое место!
Землекопы углубились на половину человеческого роста, уже спустились в яму, взявшись за лопаты, чтобы отбрасывать крошку, как вдруг один из них воскликнул:
— Вижу головешку! Вижу!
Бадяга, Кизяк и Владигор склонились над ямой, но ничего не видно было из-за мешавших разглядеть «головешку» любопытных рабочих.
— А ну в сторону идите, лешие! Чего столпились?! — гаркнул на них Бадяга, и, когда землекопы повыскакивали из ямы, Владигор увидел, что из мерзлой земли выступило обращенное к голубому зимнему солнцу мертвое лицо.
Оно было страшным. Таким оно показалось и Владигору, часто видевшему смерть, и рубаке Бадяге, потому что ничего человеческого не было в этом лице. Череп, лишенный плоти, белевший, правда, оскалом почему-то чистых, молодых зубов, не поддавшихся ни времени, ни тлению, не выглядел человеческим. Это была работа некоего злого творца, пожелавшего в виде прихоти создать что-нибудь ужасное, не похожее ни на что земное, не сходное ни с каким человеческим обликом.
Владигор, пристально всматриваясь в черты этого мертвого лица, вдруг с ужасом осознал, что именно так выглядело его собственное лицо, когда он носил на себе личину урода. Казалось, близнец смотрел на него из земли. Князь уже хотел приказать землекопам поскорее засыпать яму, но, сам не понимая почему, произнес:
— Выкопайте все тело, но только… осторожно!
Бадяга, почувствовав, что с князем творится что-то неладное, нерешительно молвил:
— Может, не надо? Ну кол осиновый в грудь ему вобьем, да и хватит с проклятого колдуна.
— Нет, копайте, копайте! — с непонятной самому себе злостью закричал Владигор. — Чтобы всего выкопали! Посмотреть хочу, Крас ли это!
Бадяга буркнул, отворачиваясь:
— Охота тебе на такую погань глядеть…
Заступы и ломы работали уже куда осторожней.
Если уж князь дал приказ представить его очам сокрытого в земле мертвеца, то никаких сомнений быть не могло: нужно — сделаем. И вот уже со скрещенными на груди руками на дне ямы обрисовалась фигура человека. Одежда, вся черная и прилипшая к мощам, едва прикрывала его наготу, и жалким мог показаться этот труп, если б не ужасный череп.
Все, стоя на краю ямы, неотрывно смотрели на мертвеца, словно он какими-то невидимыми путами притягивал взгляды к себе. Хотелось отвернуться, бежать подальше от этой страшной могилы, но не хватало сил…
— Да он шевелится, шевелится, глядите! — голосом, в котором слышался смертельный ужас, воскликнул один из работников.
Присмотревшись к трупу, многие увидели какое-то едва заметное колыхание. Казалось, волны прокатывались от черепа до подошв полусгоревших сапог. Мертвец лишь наполовину выглядывал из мерзлой земли, и людям, со страхом смотревшим на все более и более заметные движения трупа, чудилось: мертвое тело хочет освободиться от плена, и земля рядом с ним на самом деле вскоре стала шевелиться, отваливались комки, крошки грунта, мертвец двигался теперь все быстрее, быстрее. Вот уж и руки его разогнулись, и эти тонкие руки, с которых свисали остатки истлевшей материи и черной кожи, уперлись в землю растопыренными пальцами.
Владигор, не менее других охваченный страхом, следил за борьбой мертвеца с землей, но вдруг словно очнулся от наваждения и крикнул:
— Лом!! Скорее дайте мне лом!!
Он схватил тяжелый железный лом, размахнулся, желая пронзить им грудь мертвеца, пригвоздить его к земле, но не успел исполнить свое намерение. Мертвое тело восстало, будто силы, когда-то покинувшие его, вновь вернулись к нему и оживили каждую мышцу. Вскочив на упругие ноги, он схватил обеими руками одного из землекопов, стоявшего на самом краю ямы, потянул его на себя и тем спасся от удара ломом.
Землекоп в объятиях ожившего трупа отчаянно закричал, призывая друзей на помощь, но тотчас и умолк, и все увидели, что мертвец, прижавшись к нему со спины, как бы медленно вдавливает себя в него, скрывается в плоти живого человека. Через миг труп и вовсе исчез, а перед глазами обезумевших от ужаса людей стоял их товарищ-землекоп, улыбаясь и подмигивая им издевательски.
— Ну что, братва? — говорил он. — Какого ж вы тут мертвеца выкопали? И не было никого! Живехонький я да целехонький!
Пришедший в себя Владигор, все еще с ломом в руках, воскликнул, понимая, кто стоит перед ними:
— Крас! Это чародей Крас! Убейте его, не то он погубит Ладор!
И, с силой размахнувшись, он направил острие тяжелого лома в грудь землекопа, принявшего в себя Вселенское зло. Но железо не коснулось груди колдуна — на четверть ладони не дойдя до него, со звоном стукнулось о что-то невидимое, но страшно крепкое, непроницаемое. На Краса, все так же презрительно улыбающегося, со всех сторон посыпались удары, наносимые кирками, ломами и лопатами, но или гнулось железо, встречаясь с чем-то более прочным, чем этот металл, или просто отлетало в сторону, не причиняя чародею вреда.
— Ах, люди, люди! — расхохотался Крас. — С кем вы сражаетесь?! Неужели ты, Владигор, такой мудрый, еще не уразумел, что зло неуничтожимо? Вы все мои слуги, и ты, Владигор, не являешься исключением! Сейчас ты попытался убить меня, как попытался ранее сжечь при помощи маски, мною же изготовленной! Тогда моя оболочка сгорела, но само зло-то осталось! И вот, гляди, я нашел для себя другое тело, куда более удобное, чем то, которым я обладал прежде! И запомни, Владигор: за твою попытку уничтожить меня я накажу тебя снова! И знаешь как? Ты станешь мне помогать! Мне, Красу, то есть злу!