Месть (Защитник - 7)
Шрифт:
– Нам остается только сидеть и ждать, - посоветовал товарищу по несчастью Стил, с трудом выдавив из себя улыбку; улыбаться ему совсем не хотелось. - Нам извест но, что он находится в доме, и, если он наш человек, то рано или поздно вылезет наружу, ему необходимо будет войти с кем-нибудь в контакт.
– Было бы здорово, если бы мы могли потрясти его за шиворот, он моментально разговорился бы.
– На это нам понадобилось бы постановление суда, а при нашем менее чем законном положении нам еще повезет,
– Мы запросто обошлись бы без постановления суда.
– Даже сделай мы у него обыск, что бы мы ни нашли, суд не принял бы это в качестве доказательства, не забывай об этом. Помни, мы здесь для того, чтобы арестовать этих негодяев, а не для того, чтобы убить их.
Билл Раннингдир зевнул и отвернулся...
Наконец-то ему удалось заснуть; он ворочался до двух часов ночи, когда, в конце концов, Бернарделли окончательно успокоился. Неужели отец Карлос специально положил их в одной комнате, чтобы Антонио Бернарделли служил ему постоянным напоминанием о том, что может неспокойная совесть творить с человеком?
Дэвид Холден проснулся поздно, судя по его часам "Ролекс", в самом начале девятого; во рту совсем пересохло от большого количества сигарет, выкуренных накануне. Бернарделли все еще спал.
Холден погрозил ему пальцем, натянул штаны, стоявшие колом от грязи, и побрел по коридору. В доме была одна-единственная ванна, которой никогда не пользовались. Он положил "Беретту" на сиденье унитаза, оправился, взял полотенце и пошел в металлическую кабину душа. Напор воды был нормальный, однако сама вода была практически холодной. Несмотря на это, Холден простоял под струей воды почти до полного окоченения.
Когда он вышел из кабины душа, его уже ждала чистая одежда: белый хлопчатобумажный свитер, вылинявшие голубые джинсы, чистые кальсоны и носки, и носовой платок. Он улыбнулся про себя при мысли о том, что кто-то вошел в ванную, оставил чистую одежду и удалился, а он ничего этого не слышал. Да, много пользы мог принести ему лежавший на туалетном бачке пистолет.
Он обул спортивные туфли, доставшиеся ему в наследство от погибшего фотографа Бернарделли, и сунул "Беретту" под свитер, за поясной ремень.
Холден вернулся все тем же коридором к себе в комнату, бросил грязное белье у постели Бернарделли. В небольшой столовой он увидел отца Карлоса, тот пил кофе из фарфоровой чашки.
– Прошу вас, профессор Холден, садитесь, будем пить кофе. Вам удалось в конце концов заснуть?
– Да, спасибо. И спасибо за одежду.
Отец Карлос улыбнулся.
– Сестра Мэри Лоранс приготовила вам одежду, но наотрез отказалась войти к вам в ванную, пришлось это сделать мне.
– Вы ходите очень тихо.
– Да, я видел ваш пистолет.
– Очевидно, слух и зрение у меня хуже, чем я думал, если я ухитрился не заметить вас.
Отец Карлос пристально вглядывался в свой кофе. Он заговорил; казалось, что священник обращается к чашке.
– Когда-то я служил, что называется в частях специального назначения, еще до того, как принял сан. Там и научился двигаться бесшумно. Простите, если я заставил вас понервничать.
– Именно поэтому вы и рассуждали с такой уверенностью в себе вчера вечером?
Отец Карлос засмеялся, затем внезапно остановился.
– Нет, это не самоуверенность. Скорее, опыт. Когда-нибудь, если вы будете продолжать заниматься тем, чем вы занимаетесь сейчас, вас будут так же мучить ночные кошмары, как сегодня мучают Бернарделли, только причина будет другой. Он не настолько храбрый человек, как вы, он лишь хорохорится. И у вас будут другие кошмары, чем у него, но они завладеют вами так же, как они завладели им. Мне тоже по ночам снятся сны.
Холден присел у дальнего конца стола. Отец Карлос встал, взял для него чашку и блюдце и налил ему кофе.
– Мы уже успели позавтракать несколько часов назад, но я могу распорядиться, чтобы вам приготовили поесть.
– Нет, спасибо, кофе будет вполне достаточно. Вчера вечером я съел столько, что мне хватит на несколько дней. - Холден посмотрел на кофе, ему захотелось курить, и он даже обрадовался, что у него нет с собой сигарет. В любом случае, сигареты уже заканчивались. - Итак, вы стали священником с целью искупить свою вину за все, что успели натворить? Вы это собирались мне сказать?
– Я бы ответил так: то, что я чувствую, был зов Господень, призыв служить Ему и Его людям. Я никогда не смогу искупить свою вину за то, что я сделал, по крайней мере, не на этом свете. Никто не давал мне права лишать человека жизни, но я делал это.
– Бернарделли хочет последовать за мной, он жаждет написать репортаж. Он даже прихватил фотоаппарат своего погибшего друга. Я был бы очень вам признателен, если бы вы нашли способ остановить его, не дать ему пойти за мной. Он лишь будет мешать мне, и его могут убить.
– Значит, вы не хотите, чтобы его смерть лежала на вашей совести?
– Если вам угодно сказать именно так, святой отец, то не хочу, - Холден кивнул, отпил кофе. - Мне никогда не удастся отблагодарить вас за вашу доброту, но я и не думаю, что вы ждете благодарности. Вы, и святые сестры-монахини, и эта девочка, - все вы подаете прекрасный пример христианского братства и милосердия. И я благодарен вам за это. Что бы ни случилось, я никогда этого не забуду.
– И что бы ни случилось, вам никогда не вернуть ваших близких при помощи новых жертв. Я сам пытался когда-то сделать это. И все, что я получил, - это пустоту и отчаяние, внутри у меня все вымерло.