Месть
Шрифт:
"Даю еще тридцать секунд", - спокойно сказал Балагур и не успел сосчитать до трех, как скрипучая дверь открылась, и Павел ужом выскользнул во двор...
– Вот знак, - показал Павел рубец на ладони. - Лезвием царапнул. Если бы не удрал, давно бы сгнил в сырой землице.
– После этого не встречались с Балагуром?
– Нет.
– Подумайте.
Кривенко поскреб темя, как бы помогая мысли вылущиться из твердой скорлупы воспоминаний. На самом деле он оттягивал время, потому что еще не решил: рассказывать или нет о
– Балагура я заметил на автобусной остановке. Он стоял у киоска, делал вид, что читает газету, а на самом деле поверх нее зыркал на меня. Приближался вечер. Я испугался, сел в такси и через несколько минут оказался в центре города. В ресторане было полно народу. Я уселся в уголке у окна, посмотрел меню. Официант еще не успел подойти ко мне, а Дмитрий уже был за столиком возле дверей. Я понял: опасности не избежать. Он пил воду и не сводил с меня злобного взгляда, смотрел так, будто нанизывал на шпагу. Я решил шмыгнуть в буфет и выбраться из ресторана через кухонную дверь. Когда я открыл ее, Дмитрий стоял на ступенях, загородив мне путь. По моей просьбе меня заперли в подсобке, вызвали милицейский патруль. "Тут один преступник готовится напасть на меня, - пояснил я. - Это Дмитрий Балагур. Он вернулся из заключения и хочет меня убить".
Милиционеры осмотрели двор ресторана, посветили фонариком в темных углах, заглянули в ближайшие переулки - нигде никого. Но не успел я ступить на перрон, Дмитрий словно сквозь асфальт пробился. "Что за напасть?" подумал я. И если бы поблизости не стоял постовой, не знаю, чем бы все кончилось. Во всяком случае, не сидел бы я сейчас перед вами.
Как раз тронулся с места, набирая скорость, товарняк. Я прыгнул на подножку предпоследнего вагона и с облегчением вздохнул, убедившись, что Дмитрий не побежал за мной. Не успел. А может, побоялся прыгать на ходу.
– Вы убеждены, что Балагур намеревался убить вас?
– Без сомнения!
– Он мог сделать это в сарае.
– Но я же убежал.
– Балагур поставил условие - предложил вырвать топорик.
– Это он проверял, насколько крепки у меня нервы. А они у меня - во! Кривенко выпрямил большой палец.
– Больше Балагур не преследовал вас?
– Не замечал... Но все возможно. За Ирину злобу на меня носит. А я тут при чем? Понравился ей, вот и хозяйствовали вместе. И дочка наша Марьянка от любви родилась.
– А вы Балагура не подстерегали?
Кривенко дернулся. Тихий, нахохлившийся, жалкий, он был похож на мокрую ворону. Прижал к груди смятую кепку, на запавших щеках проступил румянец.
– Честно говоря, я его боюсь.
– Турчаку же похвалялись: "Убью!"
Кривенко отрицательно покачал головой, лицо его сморщилось - настоящее квашеное яблоко из рассола.
– Это я так, для самоутешения, для поднятия настроения сказал.
–
"Она все знает", - подумал Павел и сунул руку в пустой карман пиджака.
– Ножик я потерял.
– Где? Когда?
– Наверное, в Синевце, по дороге из ресторана на вокзал. Я пьяный был. Не помню. А может, забыл на столе - бутылку им открывал...
– Это ваш?
Увидев финку, Кривенко опустил руки на колени и застыл. Потом, откинувшись на спинку стула, сказал:
– Похож. Но на моем рукоятка была другая - больше светлой пластмассы.
– Так вы где-то забыли или потеряли свой нож?
– Не знаю... Он исчез...
В хрупкой тишине ровно жужжал магнитофон, наматывая на катушку ленту, фиксируя каждое слово, каждый шелест листа. Но не было пока весомых доказательств, которые помогли бы раскрыть преступление.
– Вас, Павел, видели в Синевце семнадцатого октября, когда был ранен Балагур...
– Не отрицаю. Был!..
– Прохаживались возле дома Ирины?
– Прошел мимо.
– И стояли?
– На миг остановился. Что же тут такого?
– Скажите, с кем встретились и о чем говорили?
Кривенко взялся рукой за подбородок, делая вид, что вспоминает близкий и одновременно такой далекий вечер. А Кушнирчук была уверена: Федор Шапка встретил в Синевце возле дома Ирины именно Павла Кривенко и разговаривал с ним.
– Я не припоминаю.
"Придется вызвать Федора Шапку на очную ставку", - подумала Наталья Филипповна.
– Во двор заходили? - спросила она.
– Там толпились люди, стоял милицейский автомобиль. Я понял: что-то случилось. И пошел себе.
– Куда?
– В ресторан.
– С какой целью посылали официанта к Ирине?
– Хотелось знать детально, что стряслось.
– И в больницу звонили, спрашивали о здоровье Балагура.
"Ей и это известно".
– Мне ответили, что еще идет операция.
Кривенко рассказал о своем пребывании в ресторане, пересказал уже известный Наталье Филипповне разговор с Дюлой Балогом, описал ужин и проводы на вокзал.
– Если я сказал что-нибудь не так, то только потому, что глотнул лишнего, позабылось...
– Вы неуверенно говорили о ноже, и я не пойму, потеряли нож в ресторане или у вас его украли?.. Не сразу сказали, что стояли недалеко от места пре, - ступления. Не по собственной инициативе сознались, как посылали Дюлу Балога к Ирине... Кстати, с какой целью вы ехали к Ирине?
Кривенко изо всех сил старался изобразить на заросшем лице милую улыбку, но получился оскал.
– Не могу без нее жить...
И в тоне, каким он это сказал, чувствовалась фальшь. Не сумел Кривенко утаить и свою ненависть к Балагуру. Особенно это было заметно, когда рассказывал, как Дмитрий хотел убить его. Но пока что каждое его слово требовало тщательной проверки.