Месть
Шрифт:
– На вас часто такое накатывает?
– спокойно спросил Грин.
– Ничего на меня не накатывает, - сказал я.
– Последнюю ночь я плохо спал. У меня есть другая работа, более важная, чем поиски Мелани Себастьян. Женщина, к которой я хорошо относился, была убита в моем кабинете. Я могу рассказать очень длинную историю, но вы говорите, у меня только десять минут. Поэтому...
– Сядьте.
Он взвешивал в уме что-то важное, возможно, вопрос о моем душевном здоровье. Я сел. Он поправил галстук, почесал левую бровь.
– Я знаю, где она. Если вы передадите это Карлу Себастьяну,
– Но вы знаете больше?
Он кивнул.
– Кто этот парень, который спасает меня и настаивает, чтобы я нашел миссис Мелани Себастьян?
– Я не знаю, - ответил Грин.
– Я очень устал. Я перенервничал. Человек по имени Джон Пираннес - слышали когда-нибудь?
– только что пытался меня убить. Я должен был бы спросить у этого тяжеловеса, почему он сам не найдет Мелани Себастьян.
– Да, - согласился Джеффри Грин.
– У нас осталось пять минут.
– Ну?
– Я слышал о Джоне Пираннесе. Лично я с ним незнаком. И вы в самом деле должны были бы спросить этого человека, почему он не пытается сам найти Мелани. Я бы предположил, что он не умеет искать людей, тем более умных людей, которые не хотят, чтобы их нашли.
– Ему, однако, не составило труда найти меня, - сказал я.
– Можете не комментировать, я принимаю ваш комплимент. Да, я умею искать умных людей, особенно таких, как Мелани Себастьян, которая хочет, чтобы ее нашли, но тогда, когда это будет ей удобно. Я говорю разумные вещи?
– Да, - подтвердил он.
– Вы с Мелани Себастьян любовники?
– Я из тех, кого называют геями, мистер Фонеска. Я уже говорил вам об этом.
– «Гей» еще значит «веселый». Я никогда не понимал, что в геях веселого. Большинство гомосексуалистов, которых я встречал, были очень улыбчивы, но страдали от депрессии, - сказал я.
– Как вы?
– Сходство действительно есть, - согласился я, откидываясь в кресле. Я раздумывал, не попросить ли у него рецепт на транквилизатор. После смерти жены я почти целый год принимал антидепрессанты. Теперь я не был в депрессии - я был в лихорадке. Вероятно, я производил впечатление напрочь запутавшегося человека. Он протянул руку к блокноту, взял ручку, что-то написал, оторвал листок и протянул его мне. На нем оказалось не название транквилизатора, а две строчки. Я прочел их.
– Игра усложняется, - сказал я.
– Боюсь, что так. Наше время истекло.
Он встал, и я вслед за ним.
– За последние два дня умерли два человека, оба насильственной смертью, - сказал я.
– Я не могу играть в игры ради богатых людей, ради вас, Карла Себастьяна, его жены. Я должен заниматься девочкой, которая попала в серьезную беду, а не избалованной богатой беглянкой.
– Вы считаете, что должны найти убийцу?
– спросил он.
– Мистер Фонеска, раскрывать убийства - дело полиции. У нас больше нет времени.
– Значит, - я прошел за ним к боковой двери, - я все-таки не параноик.
– Вообще? Не могу сказать. Но в данном случае, вероятно, нет.
Он открыл дверь. Я сложил записку, которую он мне дал, и сунул ее в карман рубашки.
– Вы позвоните сейчас Мелани?
– спросил я.
– Да, - ответил он.
Я вышел, и он закрыл за мной дверь.
Синий «Бьюик» стоял на Палм-стрит в полуквартале от меня. Я подумал, не подойти ли к парню, который спас мне жизнь, и не пригласить ли его на чашку кофе и не задать ли ему некоторые вопросы. Но из нашего недолгого общения было очевидно, что он не слишком разговорчив и едва ли станет отвечать.
Я медленно двинулся по Палм и подъехал к конторе Тайсинкера, Оливера и Шварца. Харви был у себя, но, казалось, не очень рад меня видеть. Я протянул ему записку, полученную от Джеффри Грина, и попросил проверить первую позицию.
– Это можно отщелкать за час, даже меньше.
– Харви немного оживился.
– Но сейчас я делаю кое-что для Матта Шварца, так что ответ будет часа через два-три. Тебе в общем виде или с деталями?
– Пока в общем, - сказал я, - а детали - когда у тебя будет время.
– Распечатать я не смогу, не хочу вещественных улик.
– Я надеюсь на твою память.
Харви что-то пробурчал и потянулся за чашкой, из которой свисал хвостик с этикеткой от пакетика чая.
– Она уже не та, что раньше, - сказал он.
Я не совсем понял, что он имел в виду.
– Кто-то играет со мной в игры, Харви. Точнее, с нами.
– Я люблю игры.
– Он нажал кнопку серой клавиатуры.
– А не люблю твою Мелани Себастьян, которая размахивает у меня перед носом виртуальной конфетой.
Компьютер издал мелодичный звук и проснулся.
– Когда мы закончим, я угощу тебя обедом в любом ресторане по твоему выбору.
– У меня скромные вкусы, Льюис... Хотя это не всегда было так.
– Хорошо. Я позвоню тебе попозже. Ты будешь на месте?
– Я всегда на месте.
– От тебя можно позвонить?
Вторая из подсказок Джеффри Грина состояла из одного имени: Кэролайн Уилкерсон.
Ее номер вместе со всеми остальными номерами и обрывками записей, которые я теперь с трудом мог разобрать, был у меня в маленькой записной книжке в заднем кармане. В трубке раздался ее голос: автоответчик. Я оставил сообщение, сказал, что по-прежнему хочу встретиться с ней еще раз и что я перезвоню.
Затем я набрал рабочий номер Салли. Было довольно поздно, но я представлял себе ее расписание. Она говорила по другой линии, и мне пришлось подождать минуты три.
Харви не обращал на меня внимания. Он отхлебывал чай, смотрел на дисплей, нажимал на клавиши и беседовал со своим компьютером.
Когда Салли наконец подошла, я спросил:
– Как Адель?
– Я поговорила со старшим инспектором. У нас достаточно материалов, чтобы направить ее в колонию для несовершеннолетних.
– Голос у Салли был усталый.
– Боюсь, иначе она сбежит. Я объяснила это Адели. Она и расстроилась, и обрадовалась одновременно. Колония - место надежное, но там ее долго не продержат. Мы ведь не будем заявлять о нарушениях закона. Изолируем ее, попробуем найти приемных родителей. Будем надеяться, что она не убежит опять и что судья не отправит ее обратно к отцу. Она рассказала мне, что произошло.