Месть

Камински Стюарт Мелвин

–  Рассказала?

–  Про Спилца, - сказала Салли.
–  Сейчас я пишу отчет. У меня нет выбора, Льюис. Может быть, я потеряю работу или попаду под суд за вмешательство в деле следствия.

–  Вы рассказали инспектору?

–  Рассказала.

–  Я могу пригласить вас на ужин?

–  Я не знаю, когда закончу.

–  Я не тороплюсь.

–  Я обещала детям, что буду ужинать дома, - сказала она.
–  Куплю жареную курицу. Хотите присоединиться?

–  Вы думаете, Майклу и Сьюзан это понравится?

–  Они нашли вас интересным.
–  Она

наконец повеселела.

–  Дайте мне немного времени, - сказал я.
–  Я приеду и привезу курицу.

–  В восемь. Это будет наверняка. Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто хотел бы удочерить девочку? Кого-нибудь, кто бы мог и хотел справиться с Аделью? Для этого нужен святой. Нет никого на примете?

–  Как будто бы нет.

Харви громко фыркнул. Чаще всего это слово употребляется фигурально, но Харви фыркнул по-настоящему. Перед ним на экране плыл список телефонных номеров.

–  Хотя на самом деле, - добавил я, - я, кажется, знаю человека, который не отказался бы взять это на себя.

–  Назовите мне имя, - сказала Салли.
–  Я передам в отдел, который занимается усыновлением.

–  Сначала я должен поговорить с ней, - сказал я.
–  Увидимся в восемь часов.

Я повесил трубку.

Я медлил, уклонялся, тянул время. Теперь, когда я почувствовал, что, кажется, начинаю оживать, во мне стали просыпаться человеческие желания. Например, купить корзину жареной курятины и съесть ее вместе с Салли и ее детьми. Когда Пираннес приказал мне надеть плавки, я вдруг обнаружил, что я уже не тот самоубийца, каким был еще несколько дней назад.

Энн Горовиц несомненно была бы довольна. Я снова чувствовал страх, боль, волнение и тревогу. Похоже, мы одолели тебя, депрессия.

Мне не хотелось сейчас отправляться разговаривать с Дуайтом Хэндфордом. Но встретиться с ним было необходимо.

–  Еще пару звонков, - сказал я, стараясь придумать способ избежать Дуайта.

–  Сколько хочешь.
–  Перед Харви на экране продолжали скользить какие-то телефонные номера.
–  Тым-дым-дым... О-оп-ля!..

–  Ты о чем?
–  спросил я, нажимая кнопки на телефоне.

–  Не твое дело. То есть я хочу сказать, вряд ли тебе это может быть интересно. Но когда я вскрываю такую штучку, это, доложу я вам, почище самого кристального напитка.

–  Отлично.

Харви, кажется, менял свою застарелую привычку на другую, более здоровую.

–  Чем могу помочь?
–  раздался в трубке голос Фло.

В отличие от Харви она не нашла чем восполнить утрату мужа и по-прежнему заливала боль дорогим виски. Сейчас это было слышно по ее голосу.

–  Это я, Лью, - сказал я.

–  Ты нашел девчонку?

–  Она в полном порядке.

–  Это я все просрала, Льюис. Я упустила Берил, из-за меня ее убили. Я бы хотела найти этого-ублюдка и прострелить ему башку, но ведь этим ее все равно не вернешь.

–  Извини меня, Фло, - сказал я, - я очень жалею, что впутал тебя в это дело.

–  Я и не такое видала.

–  Можно заехать к тебе сегодня попозже, часов в одиннадцать?

–  Разумеется. Ты что-то придумал?

–  Придумал, - ответил я.
–  А теперь я должен сказать кое-что обидное.

–  Валяй.

–  Пожалуйста, перекуси что-нибудь, прими душ и...

–  ...и протрезвей, - закончила она.
–  Ладно, но это уговор, а не обещание. Я зареклась давать обещания.

–  До встречи в одиннадцать, если я не окажусь за решеткой.

–  А можешь оказаться?

–  Если это случится, я дам тебе знать.

Я повесил трубку.

Разглядывая цифры на экране, Харви пел им какую-то нежную песенку.

Время подходило к шести. Я набрал еще один номер. Мне ответили, что детектив Вивэз на месте, но он занят. Я попросил женщину, которая подошла к телефону, передать ему, что звонит Льюис Фонеска и хочет поговорить о Тоне Спилце.

–  Одну минутку, - ответила она.

Вивэз взял трубку через несколько секунд.

–  Фонеска? Вы хотите прийти и сознаться в двух убийствах? Вы что, убиваете по человеку в день? Бросьте, пожалуйста. Я сейчас занят другим. Вы что-то знаете об убийстве Спилца? Или подождите... Оно что, связано с убийством Берил Три?

–  Я думаю, они были совершены одним и тем же человеком, - сказал я.

–  Мне подъехать к вам, или вы приедете?

–  Я буду у вас через десять минут. Я тут недалеко.

–  Через десять минут, - сказал он и повесил трубку.

Я похлопал Харви по плечу и пообещал перезвонить ему позже.

–  Два открытия за один час.
–  Харви был доволен.

Я отправился в полицейский участок на Ринглинг. Синий «Бьюик» следовал за мной. «Интересно, - думал я, - какие выводы он делает, отслеживая мой маршрут?» Насколько я мог судить по моему краткому с ним знакомству, богатым воображением он не обладал. Что, возможно, было самым ценным его качеством.

Дежурный в участке спросил меня, знаю ли я, как пройти, и махнул рукой, пропуская меня. В помещении перед кабинетом Вивэза у стены стояла деревянная стремянка, половина стены была покрашена. Столы, стеллажи с папками и стулья были укрыты белой тканью. Непокрытой оставалась скамейка у стены. На ней сидели двое черных мужчин, сцепленных друг с другом наручниками. Один из них выглядел лет на сорок, в костюме, галстуке и с аккуратно подстриженными усами: этакий Эдди Мерфи, не позирующий перед публикой. Глаза его были закрыты. Второй - молодой, невысокий, в джинсах и синей рубашке, с невыразительным лицом. Увидев меня, он отвернулся.

Вивэз сидел в кабинете за своим столом так, чтобы видеть двоих на скамейке через открытую дверь. Он жестом пригласил меня войти, показал на стул возле своего стола и потер лоб.

–  Голова болит, - сказал он.
–  У меня это постоянно. Аллергии, мигрени - все напасти, какие только существуют.

–  Пожалуй, по вас это заметно, - сказал я, садясь.
–  Сегодня я общался еще с одним человеком, который страдает мигренями. С Джоном Пираннесом.

Вивэз перестал тереть лоб.

–  Нет уж, давайте-ка сначала о Спилце, - сказал он.
–  Будете кофе?