Месть

Шваб Виктория

Малкольм Джонс сидел за большим столом, в дорогом костюме, на стопке банкнот у его локтя лежал блестящий серебряный пистолет. Еще три человека сидели на разных предметах мебели; один пялился в экран на стене, другой играл со своим телефоном, третий смотрел на дорожку кокаина, что Джонс поправлял на столешнице.

Никто из них, казалось, не заметил появление Виктора.

Только Джонс потрудился посмотреть вверх. Он был немолод и обладал тем самым голодным, почти волчьим взглядом, что появляется у наркомана перед приемом дозы.

– Ты кто такой?

– Новый

клиент, – просто сказал Виктор.

– Откуда обо мне узнал?

– Птичка напела.

Джонс проглотил это объяснение, явно польщенный мыслью о своей известности. Он указал на пустой стул напротив себя.

– Зачем пришел?

Виктор опустился на стул.

– Наркотики.

Джонс смерил его взглядом.

– Ха, я бы решил, что ты за стволами. Что конкретно тебе надо? Героин? Кокс?

Виктор покачал головой.

– Медикаменты.

– А, ну тогда… – Джонс махнул рукой, и один из его людей встал и открыл шкафчик, показывая множество пластиковых бутылок с таблетками. – У нас есть окси, фентанил, бензо, адди… – стал перечислять Джонс, пока другой парень выкладывал бутылки на стол.

Виктор прикинул варианты, задаваясь вопросом, с чего начать.

Приступы становились все чаще, и что бы он ни предпринимал, видимой разницы не было. В рамках теории, что его запас силы – нечто вроде батареи и таким образом перезаряжается, Виктор пробовал не пользоваться своим талантом. Когда не сработало, сменил тактику и попытался пользоваться им чаще, мол, надо скинуть излишек энергии. Такой подход привел к тем же самым результатам – гул снова нарастал, становился ощутимым, и Виктор умирал.

Он оглядел строй бутылок с пилюлями.

Виктор мог составить диаграмму электрического потока, но, похоже, не мог его изменить.

С точки зрения науки – тупик.

С точки зрения физиологии – того хуже.

Саму боль он остановить мог до определенной степени, но боль была лишь одним аспектом нервной системы. И лишь одной гранью применения большинства опиатов. Они были глушителями, предназначенными для подавления не только боли, но и ощущений, частоты сердечных сокращений, сознания – и если одного вида недостаточно, ему нужен коктейль.

– Я их возьму, – завил Виктор.

– Которые?

– Все.

Джонс холодно улыбнулся.

– Притормози-ка, парень. У нас лимит, одна бутылка в одни руки. Я не могу отдать тебе все свои запасы. Через минуту ты загонишь их где-нибудь на углу по тройной цене…

– Я не торговец.

– Тогда тебе и не нужно много. – Улыбка Джонса стала натянутой. – Теперь что касается оплаты…

– Я сказал, что возьму их. – Виктор наклонился вперед. – Про деньги речи не было.

Джонс рассмеялся безрадостным животным смехом, который тут же подхватили его люди.

– Если решил меня обчистить, надо было хотя бы пушку с собой принести.

– Так я принес, – сказал Виктор. Поднял руку, медленно, словно фокусник, согнул три пальца и вытянул указательный и большой. – Видишь? – спросил он, наставляя «пистолет»

на Джонса.

Тому стало не до смеха.

– Да ты кто вообще…

– Бух.

Никакого выстрела – ни отдающегося в ушах эха, ни вылетевшего патрона, ни дыма, – но Джонс издал горловой вопль и рухнул на пол как подкошенный.

Трое остальных мафиози попытались схватить свое оружие, но замешкались от шока. Не успели они нажать на курки, как Виктор уничтожил их всех. Никакого рубильника. Никаких нюансов. Лишь чистая сила. Нечто выше боли, когда рвутся нервы и перегорают предохранители.

Мужчины рухнули на пол, как марионетки с обрезанными нитками, но Джонс все еще был в сознании. По-прежнему сжимал грудь, отчаянно ища пулевое ранение, кровь, какой-то физический ущерб под стать тому, что говорили ему нервы.

– Твою мать… твою мать… – бормотал Джонс с безумными глазами.

Боль, как узнал Виктор, превращала людей в животных.

Он собрал таблетки, побросал пакеты и бутылки в черный кожаный портфель, что нашелся у стола. Джонс дернулся на полу, а потом вдруг подобрался, заметив на столе блеск металла. Потянулся туда, но Виктор чуть повел пальцами, и Джонс без сознания сполз по стене.

Виктор взял пистолет, за которым лез Джонс, и взвесил его в ладони. Он не испытывал особой привязанности к оружию – оно было практически бесполезно, учитывая его силу. Но в нынешнем состоянии полезно обзавестись чем-то… сверх. Вдобавок никогда не повредит иметь видимый сдерживающий фактор.

Виктор сунул пистолет в карман пальто и застегнул портфель.

– С вами приятно иметь дело, – сказал он затихшей комнате, развернулся и вышел.

* * *

В это же самое время…

Джун поправила собранные в хвост волосы и скользнула сквозь бархатный занавес в приватную комнату. Гарольд Шелтон уже сидел там, ждал и в нетерпении потирал свои розовые ладони о бедра.

– Я по тебе скучал, Джинни.

Джинни в данный момент валялась дома, сражаясь с симптомами пищевого отравления.

А Джун лишь одолжила ее тело.

– И как сильно ты скучал по мне? – спросила она, пытаясь говорить мягко и хрипло. Голос не был идеальным, никогда не был. Ведь голос – это природа и воспитание, биология и культура. Джун могла ухватить тембр вместе с телом, но вечно пробивался родной певучий акцент. Гарольд, казалось, ничего не заметил. Он был слишком занят, разглядывая сиськи Джинни через сине-белый наряд чирлидерши.

Не самый любимый наряд Джун, но это не обязательно.

Главное, чтобы клиенту нравилось.

Она медленно обошла его, проводя розовыми ногтями по плечам. Когда пальцы коснулись кожи, Джун увидела вспышки жизни Гарольда – не все, только самые яркие кусочки. Они промелькнули в голове, не задерживаясь. Джун знала, что никогда не позаимствует это тело, так что нет нужды знать больше.

Гарольд поймал ее за запястье и притянул к себе на колени.

– Ты знаешь правила, – промурлыкала Джун, высвобождаясь.