Месть
Шрифт:
Сидни нахмурилась.
– Оно того стоило?
Долгое молчание.
– Да, – наконец сказала Джун. Скрипнула кофейная чашка по столу. – Но я же сказала, семья не всегда должна быть по крови. Иногда нам приходится создавать новую. Иногда нам везет, и хорошие люди сами нас находят.
Сидни посмотрела на свой чай.
– Я правда рада, что мы встретились.
– Я тоже.
Какое-то время обе молчали, шум окружающего мира служил им ненавязчивым фоном. Джун что-то тихо напевала, а Сид мечтала, чтобы она действительно
Сидни закрыла глаза.
– Джун?
– Да, Сид?
– Я не знаю, что делать. – Ее голос дрогнул.
– Ты можешь уйти.
Сидни думала об этом. Она так устала переезжать, жить на чемоданах, гоняться за ЭО, только чтобы упереться в тупик. Было больно смотреть, как страдает Виктор, и знать, что это ее вина. Именно поэтому Сидни и не могла уйти. Виктор убил Серену, да, но Сидни убивала его. Вновь и вновь. Она не могла его оставить. Она не оставит Митча. Они стали ее семьей. Всем, что у нее осталось, – приняли ее, дали ей надежду.
– Сид?
– Я не могу.
– Что ж, – сказала Джун. Сидни услышала, как на стол, звякнув, упали монеты, а потом скрипнул отодвигаемый стул. – Тогда предлагаю тебе пойти домой.
Было слишком жарко для Хэллоуина.
Они остановились в студенческом городке где-то на юге, воздух был все еще липким, улицы полнились группами подростков, направляющихся на вечеринки, и Сидни тоже решила выйти.
Она встала у зеркала в спальне, поправила темно-коричневый боб, накрасила губы самой темной помадой, которую только смогла найти, обвела глаза черными линиями. Но чем старше она старалась выглядеть, тем смешнее себя чувствовала. Сидни сорвала парик и бросилась на кровать.
Она взяла телефон и прочитала последние несколько сообщений от Джун.
Джун: Так выходи.
Сид: Я не могу.
Джун: Кто сказал?
Джун: Тебе семнадцать лет.
Джун: Ты сама можешь решать.
Джун: Они не имеют права тебя останавливать.
Сидни поднялась на ноги и начала снова.
За день до этого она с Митчем пошла в магазин костюмов, нашла классную школьную форму в стиле аниме. Раз выглядеть старше не получается, возможно, получится сойти за ту, кто пытается выглядеть моложе.
Сидни расчесала свои светлые волосы, натянула плиссированную юбку и поправила бант на шее. Сунула пистолет – в эти дни она никуда без него не ходила – в крошечный рюкзак, а затем промаршировала в квартиру.
Виктор сидел за кухонным столом, перебирая профили, Дол спал у его ног. Митч валялся на диване и смотрел футбольный матч. При виде нее он сел.
– Ты куда-то собралась.
– Да, – сказала Сид, идя к двери. – Я ухожу.
Митч скрестил руки.
– Одна ты никуда не пойдешь. – Он уже вытаскивал колоду из заднего кармана. Гнев охватил Сидни.
– Это не глупая игра, – сказала она. – Это моя жизнь.
– Сидни, – сказал Митч с незнакомой твердостью в голосе.
– Перестань обращаться со мной как с ребенком.
– Тогда прекрати вести себя как ребенок, – сказал Виктор, не поднимая глаз.
Митч покачал головой:
– Что на тебя нашло?
– Ничего, – огрызнулась она. – Мне просто надоело сидеть взаперти.
– Отпусти ее, – сказал Виктор. – У меня от нее голова болит.
Митч обернулся к нему:
– Ты не помогаешь.
– Она может о себе позаботиться. – Виктор посмотрел ей в глаза: – Разве не так, Сид? – Она ощетинилась, услышав вызов в его голосе. – Ну, – усмехнулся он. – Чего ты ждешь?
Сидни выбежала, захлопнув за собой дверь. Выскочила на улицу и только там остановилась и села на ступеньки.
«Что на тебя нашло?»
Она не знала – но знала, что больше ни минуты не может торчать в этой квартире. Этой камере. Этой имитации жизни. И дело не в жаре, постоянных переездах или даже необходимости наблюдать, как жизненная сила Виктора угасает, точно свеча. Сидни просто хотела на одну ночь почувствовать себя обычной. Человеком.
Проехала машина, размалеванный под скелет подросток с улыбкой высунулся из окна. Смеялись девушки в слишком коротких юбках и на слишком высоких каблуках. Через улицу группа парней в волчьих масках запрокинула головы и завыла.
Сидни поднялась на ноги и направилась к перекрестку, к тумбе, утыканной листовками с рекламой вечеринок в клубах и братствах. «Бал монстров!», гласила одна. «Праздник крика», обещала другая сочащимися кровью буквами. «Герои и злодеи», заявляла третья. Внизу, в скобках, значилось примечание: никаких лузеров.
Сидни вытащила последнюю листовку и пошла по указанному адресу.
Она услышала музыку еще с улицы.
Тяжелые басы лились через открытую входную дверь, где парень в плаще обжимался с девушкой с рожками. Дом сверкал стробоскопами, те пульсировали в такт музыке, и все выглядело так, будто здание движется.
Такие вечеринки обожала Серена. Она вмиг заставила бы всех плясать под свою дудку. Это Серена всегда умела. К тому времени, как сестра получила свои силы, она уже привыкла к контролю. Серена не сгибалась перед миром. Она заставила мир склоняться перед ней.
Но когда Сидни поднялась по ступенькам, ее решимость пошатнулась. Она не попадала в такую толпу, с тех пор как решила навестить Серену в колледже. Прямо перед тем, как все пошло наперекосяк.
Сидни закрыла глаза и увидела, как сестра стоит, опершись на косяк.
«А ты повзрослела».
Почувствовала, как Серена обнимает ее.
«Я хочу, чтобы ты встретилась с Эли».
Холод содовой в руке.
«Ты можешь ему доверять».
Треск выстрелов в лесу.
– Каваи.