Местный обычай
Шрифт:
Шан пронзительно взвизгнул и тут же замолк, а его пальцы у нее в руке вдруг стали ледяными.
Фил Тор Кинрэ закончил свой поклон и холодно улыбнулся, удерживая ее взгляд.
— Филолог! Как удачно, что я с вами встретился. Нам надо о многом поговорить.
Энн наклонила голову и позволила себе говорить с чуть заметным раздражением.
— Увы, сударь, сегодня я не могу с вами беседовать. Мне нужно в порт.
— Тогда мне вдвойне повезло, — произнес он странно монотонным голосом. — Я тоже направляюсь в порт. Позвольте мне вас довезти.
— Нет, спасибо. Меня ждет машина.
Она
— Похоже, вы не поняли ситуацию, филолог, — сказал он, и это была модальность вышестоящего к нижестоящему. — Вы позволите мне довезти вас до порта. Вы будете полностью подчиняться моим приказам. Если вы этого не сделаете, то я обязательно нанесу повреждения… вот этому.
Пистолет чуть заметно пошевелился, указывая, что речь идет о Шане.
— Он же только ребенок! — медленно проговорила Энн. Фил Тор Кинрэ наклонил голову.
— Совершенно верно. Извольте идти в эту сторону, и прошу вас не делать никаких глупостей.
Он пришел в себя в сером предрассветном освещении. Он лежал лицом на каминном коврике, сжимая в руке потрепанный лоскут красного шелка и поблекший, растрепанный бант.
Все тело у него удивительно болело, но это не имело значения. Его ум был совершенно ясным.
Он видел сны.
Это были непонятные, полные горя видения, облекавшие самые простые вещи в хитроумные, чужие опасности, так что его тошнило от глубокой растерянности, а голова готова была расколоться.
Время от времени у него требовали плату, и он отдавал то, что просили: свое кольцо, свое состояние, свой покой. В ответ ему обещали благополучный переход через окружавшие его опасности. Ему обещали любовь, меланти — и возвращение покоя.
Сборщик пошлин потребовал у него сына.
— Это мой сын, Эр Том! — воскликнул он с таким чувством, словно у него заново разбилось сердце. — Он — гражданин Земли! Твой Клан не хочет знать, твоему Клану нет дела!
Он закрыл лицо руками и громко заплакал.
— Я вернулась домой, — прошептал он растерянно, — а вас не было…
Совершенно проснувшись, в здравом уме и с полным спокойствием, он перевернулся на спину, не обращая никакого внимания ни на протестующие мышцы, ни на свой наряд. Он смотрел на залитый серым светом потолок и размышлял о собственной глупости.
Конечно, Энн не важно было, какое место Шан займет в Семье: для этого надо было думать по-лиадийски. Чтобы думать по-земному — чтобы думать, как Энн, — необходимо было взвесить ответы на такие вопросы и найти в них доказательство, что мужчина, которого она попросила заботиться о ее меланти — мужчина, которого она любила так сильно, что не могла допустить его жертвы, — намеренно обманул ее, украл ее ребенка и поместил его вне ее досягаемости. Навсегда.
А потом этот же человек делает свое предложение, и испуганная Энн мгновенно оказывается участницей игры — настолько сложной, что даже опытный игрок почувствовал бы себя неуверенно.
Мужчина предлагает союз спутников жизни — он лжет? Он ведь уже единожды солгал, не так
Она сыграла хорошо — блестяще для человека, не привыкшего к подобным играм. Однако даже необходимость не смогла заставить ее лгать до конца. Честь не позволила ей надеть кольцо, которое он ей подарил.
Лежа на полу, он пытался понять, знала ли она, что ее откровенный разговор с Даавом закончится именно так: что Эр Том будет благополучно нейтрализован, а ее путь от детской до космопорта окажется свободным. Это казалось достаточно правдоподобным.
Он вздохнул и беспокойно подвигал головой из стороны в сторону.
Удобный момент Энн приходится на сегодня — на это утро. Она им воспользуется — не может не воспользоваться, иначе вся игра окажется напрасной. У него создалось впечатление, что она попытается купить перелет на драгоценности Мунела — и это предприятие может оказаться более трудным, чем ей представлялось.
Ему было совершенно ясно, что нужно делать. Он лишь на секунду подумал о брате — но, похоже, он уже был не в состоянии ощущать новую боль. Скоро должна появиться Целительница: когда это произойдет, она должна найти только пустую комнату.
Он встал на ноги, чуть морщась из-за болезненного протеста всех мышц, и отправился в душ, на ходу избавляясь от нарядного костюма.
Горячий душ немного умерил мышечную боль. Эр Том надел простые добротные брюки, простую рубашку и удобные полусапоги. В каждом каблуке было спрятано по кантре.
Ремень, который он продел в пояс, скрывал между слоями кожи две дюжины кантр, а искусно изготовленную серебряную пряжку можно было продать либо по стоимости металла, либо как художественное произведение.
Из сейфа он достал другие виды денег: земные монеты, связки раковин и малахита, грубо ограненные драгоценные камни. Их он распределил по нескольким потайным карманам своего костюма. Когда он закрывал сейф, там оставалось еще в десятки раз больше денег, чем он оттуда вынул.
Он засунул руки в рукава кожаной пилотской куртки и почувствовал, как она тяжело легла на его плечи. Между двумя слоями подкладки были зашиты монеты, а еще одна порция монет оттягивала нижний край.
Он коснулся шкатулки для драгоценностей, нахмурил брови, но потом принял решение их не брать. Придвинув к себе вторую шкатулку — меньшего размера, — он достал оттуда пистолет.
Умело раскрыв зарядник, он проверил его, снова собрал оружие и спрятал во внутренний карман. Дополнительные пули отправились в еще не занятые карманы. Закрыв шкатулку, он аккуратно вернул ее на место.
Так. Он осмотрел комнату, еще раз пересматривая свой план.
Первой целью Энн должен стать отлет с Лиад. Таким образом, он должен найти ее в порту. Необходимость может требовать, чтобы она увезла своего сына, но она любит Эр Тома йос-Галана. Он твердо это знал. Она разрешит ему приблизиться настолько, чтобы он мог с ней говорить, — настолько, что он сможет до нее дотронуться.