Место, где царит зло
Шрифт:
– Не лучшим образом!… Я в Аду! Что может быть хуже?
– Ад – твой новый дом, малышка. Тебе необходимо к нему привыкнуть.
– Вряд ли у меня получится. Знаю, должно быть, я их убила, но от вида крови я падаю в обморок.
– Пойдем со мной, – сказал Сад. – Будем привыкать постепенно. Тебе когда-нибудь удавалось рассечь жабу надвое тесаком?
– Господи, нет!
– Ну, так следуй за мной. Это ужасно забавно.
Сначала подобные развлечения действительно пришлись Лиззи по нраву. Все до единого. Сад был настоящим энтузиастом и просто обожал мучить людей. Или животных, если людей под рукой не оказывалось. Лиззи шла за ним словно в полусне. И со стыдом понимала – у нее хватало честности себе в этом признаться – что ей многое нравится.
Сначала. Было странно смотреть на страдания других и смеяться над ними. Так всегда поступал Сад. Мазох визгливо хихикал – Лиззи он раздражал. Но хуже всего то, что вскоре чужая боль перестала ее развлекать.
Лиззи вдруг поняла, что ей становится скучно. Столько внимания какой-то боли!… Сад проводил почти все время с недалеким Октавом Мирабо, и все лишь потому, что "Сад пыток де Сада" являлся величайшим произведением, когда-либо увидевшим свет. Французская утонченность и декаданс начали действовать ей на нервы. Самая обычная американка, Лиззи тосковала по таким же простым людям. Но они не желали с ней разговаривать. Какая несправедливость!
Лицемеры! Они увивались вокруг Лукреции Борджиа, которая, возможно, убила больше людей, чем Лиззи удалось узнать за всю свою жизнь. Все словно с ума сходили по поводу графини Эстергази, в старые добрые времена в Трансильвании купавшейся в крови юных деревенских девушек. Такие народу нравятся. Если ты иностранка и у тебя есть титул – значит, ты выдающаяся личность. А вот когда дело доходило до Лиззи и ее двух паршивых убийств… вне всякого сомнения, ее считали очень дурной.
Впрочем, есть еще одна компания французов – символисты, или сюрреалисты, или как их там, возле которых все время болтается мистер По. Они писали безумные рассказы и рисовали безумные картины, даже их музыка звучит как-то не по-людски. Но с ними весело, они все время торчат в кафе, наполняя воздух ароматами вина и табака и веселым смехом, когда им удается сразить кого-нибудь остроумным замечанием.
Глава 22.
Гробовщик не хотел наносить удар или думать о бунте, потому что сохранял лояльность к заведению – иными словами, к Сатане. Однако из-за последних неприятностей забот у него значительно прибавилось. Трупы падали из трубы, словно горошины в амбар. Что еще хуже, они оказывались в ужасном состоянии, помощникам приходилось тратить кучу времени, чтобы привести их в порядок. Порой сначала появлялись конечности, а потом головы и все остальное. Иногда у помощников было так много работы, что они не могли отложить в сторону частично собранные торсы, чтобы дождаться какой-нибудь детали. И потому латали их при помощи того, что оказывалось под рукой. Именно тогда и появился новый класс мертвецов, "перепутанные" – составные тела, где не ясно, какой из множества физических компонентов является доминирующим.
"Поколение бормочущих", – назвал их Гробовщик и снова попытался добраться до Сатаны по линии экстренной связи. Сатана не ответил на его вызов, даже коммутатор никак не отреагировал.
Глава 23.
Лиззи сама не понимала, почему общается с Садом, возможно, потому, что он проявил к ней сочувствие. Она и в самом деле не ведала, куда податься. Однако ей с самого начала было ясно, что Ад совсем не подходящее место для дамы, даже для дамы, убившей своих родителей топором – обвинение, которое так никто и не смог доказать в суде.
Лиззи умерла в 1927 году в возрасте 67 лет. Вернувшись к жизни, она обнаружила, что стала намного моложе. Сатана нередко так поступал, поскольку не хотел, чтобы по Аду разгуливали одни только старики. К тому же ему нравилось видеть рядом с собой знаменитостей в расцвете лет.
Лиззи полагала, что ей около тридцати. Может быть, чуть меньше. Но хотя Сатана, точнее, его подручные, отвратительные гробовщики и их босс, сделали ее моложе, красивее, чем при жизни, она не стала. Если уж на то пошло, привлекательности даже поубавилось. Лиззи долго и придирчиво изучала себя в зеркале, кажется, нос теперь немножко длиннее, чем она помнила. А маленький прыщ за левым ухом, разве нужно было его восстанавливать? "Могли бы еще и бюст увеличить!" – с вызовом подумала она.
Лиззи гордилась собой за то, что сумела произнести это слово вслух. В конце концов, она ведь в Аду. Уж можно не сомневаться, вульгарность здесь норма жизни. Только не надо думать, что она собирается опускаться до вульгарности.
Лиззи отправилась в Восточный Ад вместе с Садом, хотя их и не связывали близкие отношения. Старая дева из Массачусетса испытывала отвращение, глядя на изломанное, горькое, безумное лицо маркиза, ее раздражала привычка спутника хихикать и потирать руки. И то, что у него был вид человека, практически ставшего рабом своей мании. Для Сада же Лиззи не существовала как женщина. Она совсем не походила на Жюстину или какую-нибудь другую героиню-жертву из его многочисленных произведений.
Лиззи нашла пансион, которым заправляла симпатичная француженка по имени Шарлотта Корде. Она часто говорила о своем женихе, которого звали то ли Дантин, то ли Дантон; акцент у Корде был довольно необычным, а жениха никогда не оказывалось на месте – вот так любовь! Казалось, мисс Корде совершенно не переживает из-за того, что попала в такое отвратительное место, однако Лиззи знала, что внешность иногда бывает обманчивой. Ведь отнюдь не все из тех, кого она до сих пор встречала в Аду, на первый взгляд казались подходящими кандидатурами для того, чтобы здесь находиться. А еще она с разочарованием обнаружила тут множество священников самых разнообразных конфессий и вероисповеданий, которые по-прежнему рядились в свои традиционные одеяния и разгуливали по окрестностям, явно не испытывая никаких угрызений совести.
Сначала в Новом Аду Лиззи понравилось. Обнаружив, что местные жители считают ее знаменитостью, она никак не могла понять почему, но со звездами так часто случается – разве можно предугадать, когда тебя настигнет слава?
Однако вскоре выяснилось, что ей не нравятся люди, с которыми приходится общаться. Некоторое время Лиззи надеялась, что она сможет подружиться с мисс Бонни, но ее ужасно раздражал дружок Бонни, Клайд Бэрроу. А остальные и того хуже. Подонки вроде Красавчика Флойда, Пулемета Келли, Отца Кугана, Лу Герига и тому подобные.
Все, кто ее окружал, являлись преступниками при жизни. Лиззи никогда не считала себя преступницей – она ведь ничего не украла – и в глубине души верила, что воровство порой следует рассматривать как более тяжкое нарушение закона, чем убийство.
Поэтому время для нее тянулось ужасно медленно… пока однажды, исключительно от нечего делать, она не приняла участия в ежегодном пикнике "Благотворительного братства преступных безумцев".
Естественно, его придумал де Сад, который просто обожал театр, любил ставить спектакли и организовывать зрелища. А его дружки сильно уступали ему в изобретательности и артистизме. И потому пикник, проводившийся, как только у кого-нибудь возникало такое желание, давал им возможность ставить свои пьесы, а всем остальным поесть жареного цыпленка с кукурузой и станцевать кадриль под музыку известного шумового оркестра. Эти типы были знамениты вовсе не тем, что исполняли музыку – такой вердикт вынесла им мисс Лиззи Борден. Однако плебсу они нравились.