Место, где царит зло
Шрифт:
Дома здесь напоминают старые консервные банки, а между ними проходит единственная захудалая дорога. В аптеке на углу можно купить кое-какие журналы и парижские газеты – дань уважения мистеру Саду, который в тех краях знаменитость. Местные уважают Сада и в основном обращаются с ним нормально, если не считать того, что время от времени, когда им надоедают французские манеры маркиза, они решают, что пора его прикончить.
Сад на них обиды не держит. Он прекрасно разбирается в том, как убивают людей из вредности – его собственное определение – считая подобное поведение исключительно французским. Сэд просто в восторге от таких штучек и всегда потом
Маркизу де Саду понадобилось несколько дней, чтобы снова привыкнуть к жизни в Восточном Аду. Пыльные улицы, проклятые души, шатающиеся по узким деревянным тротуарам, несколько индейцев тут и там… Видимо, они и в самом деле были очень плохими людьми, если после смерти попали в паршивое местечко вроде одной из деревень на востоке Техаса, а не в настоящий Ад для краснокожих. Они никогда ничего не делали, только сидели, словно деревянные изваяния, возле табачной лавки; так с незапамятных времен индейцы торчат возле табачных лавок Нью-Йорка. Какие у них благородные, тупые, смуглые лица!
Маркиз де Сад любил Восточный Ад, потому что присутствие индейцев всегда его вдохновляло. В этом смысле он был истинным французом. Маркиз подозревал, что у него, возможно, наступило некоторое размягчение мозгов от бесконечного количества совершенных убийств и бессчетных собственных смертей. И то и другое что-то у вас отнимает. Однако возвращаться домой так приятно.
Глава 8.
Неделя Дьявола состоит только из понедельников, и потому маркиз де Сад не знал точно, сколько дней пробыл в Восточном Аду, когда к нему в гости явился еще один француз. Его привел Леопольд. Высокий широкоплечий мужчина, красивый, длинные вьющиеся волосы ниспадают на плечи, одет по последней моде двора Генриха III. Леопольд суетился, отвратительно потел, время от времени невольно издавая визгливые стоны, которые делали его особенно неприятным.
– Донасьен! – вскричал Захер-Мазох в своей обычной чрезмерно фамильярной манере. – Смотри, кого я привел!
Де Сад оглядел гостя. Судя по манерам, он наверняка принадлежал к высшим слоям аристократии. И, несомненно, мог похвастаться гораздо более знатным происхождением, чем сам маркиз. На аристократические титулы в Аду не слишком обращали внимание, поскольку большинство обитателей титулов не имели.
– Мне кажется, я не имею чести… – проговорил Сад, чуть наклонив голову, имитируя поклон.
– Мы с вами не встречались, – ответил незнакомец. – Несмотря на то что я на несколько веков вас старше, я считаю вас тем не менее своим духовным наставником, человеком, чья жизнь и произведения лучше всего выражают мои чувства, которые я не сумел претворить в поступки.
– Сэр, – проговорил Сад, – кто вы?
– Граф де Рейс, к вашим услугам, – ответил высокий француз. – Хотя потомкам я больше известен как Жиль де Ретц.
Де Сад пришел в восторг.
– Тот самый, кого многие известные критики назвали "самым гнусным человеком, когда-либо жившим на Земле".
– Вне всякого сомнения, они преувеличивают, – промолвил Жиль де Ретц, – хотя я очень старался.
– Счастлив с вами познакомиться, – воскликнул Сад и отвесил низкий поклон.
– Я тоже, учитель, – ответил Жиль де Ретц.
Глава 9.
Жиль был поразительным человеком. Всю свою жизнь
Сад презирал Ретца. Во всяком случае, его репутацию. Сад считал Жиля весьма старомодным. Да и чего можно ждать от человека, жившего в середине XV века?
Глава 10.
Приятели снова встретились в специальной комнате клуба "Адское пламя". Захер-Мазох рано появился в Восточном Аду, он намеревался сам отвести Сада на встречу.
– Ну, Леопольд, – поинтересовался Сад, – как ты себя сегодня чувствуешь?
– Вполне прилично, Донасьен. Однако меня посетило небольшое разочарование после того, как ты к нам вернулся.
– И в чем же оно заключается, Леопольд?
– Пошли всякие разговоры, – ответил Захер-Мазох. – Многие утверждают, будто ты уже не тот. Кое-кто даже осмеливается предположить, что ты не так жесток, как раньше.
– Думаешь, я потерял квалификацию? Тебя это беспокоит?
– Так говорят… Мой дорогой маркиз, что ты делаешь?!
Маркиз де Сад протянул руку и погладил поросячью щеку Захер-Мазоха. Австриец невольно отшатнулся, но Сад успел ухватить двумя сильными, как железные клещи, пальцами жирную складку кожи. На глазах Захер-Мазоха, со стоном опустившегося на колени, выступили слезы, когда Сад сильнее сжал пальцы. Однако хватка Сада не ослабла.
– Пожалуйста, Донасьен! – вскричал Захер-Мазох.
Клещевидные пальцы Сада покрутили измученную щеку Захер-Мазоха. Тот отчаянно завопил, слезы хлынули из глаз, руки метнулись к лицу, словно отравленные летучие мыши после того, как цианистый калий сделал свое дело.
– Я не сомневаюсь, – небрежно проговорил Сад, – что можно вывернуть лицо человека наизнанку. Вот так.
– Милорд, прошу тебя!
– Впрочем, это сделать гораздо легче, если сначала чуть надрезать шею.
В свободной руке Сада словно по волшебству появилась опасная бритва. Он с улыбкой склонился над Захер-Мазохом. Тот зашелся в истерическом крике. После того как Сад отпустил его, он еще долго катался по земле, рыдая и стуча кулаками друг о друга, совсем как обезумевший бурундук с австрийским акцентом.
– Ладно, кончай распускать нюни, – заявил через некоторое время Сад. – Я просто тебе продемонстрировал, что не потерял свою… как там выражаются американцы?
– Остроту? – предположил Леопольд.
– Нет, то слово по звучанию похоже на "веревку".
– А, ты имеешь в виду сноровку, – сказал Захер-Мазох.
– Да, именно. Сноровку. Я ее не потерял, не так ли?
– Твоя инфернальная ярость осталась неизменной, – пробормотал Захер-Мазох, с трудом поднимаясь на ноги. – Честно говоря, у меня возникли было небольшие сомнения. Но теперь мне это не понадобится.