Место, где пляшут и поют
Шрифт:
—Ты все дрыхнешь? —озабоченно спросил он. —Я как белка, а он дрыхнет… Собирайся, едем!
— Куда? — с отвращением спросил Сундуков. —За деньгами. Вчера сбежал, а я отдувайся, —отрезал Флягин и, обведя взглядом прихожую, догадался наконец спросить: - Твои дома?
— Ушли все, — глухо сказал Сундуков. — А я в обструкции. Тут сынок такое отчудил… Флягин сочувственно посмотрел на него. — Да, видок у тебя… Король Лир и Тимоти Лири в одном лице… — Ты тоже неважно выглядишь, — заметил Сундуков.
– Перетрудился? Ну и что? Отсняли? Флягин поморщился. —А ты сомневался? —буркнул
–
Теперь дело за монетой. Внизу Пашка с компанией ждет. Вне себя.
— Неужели сняли?! — поразился Сундуков. — Вот черт! Серьезно? И, как думаешь, пойдет дело? — Да-да, — торопливо подтвердил Флягин. — Пойдет. Поедет. Собирайся. Спускаясь по лестнице, Сундуков попытался выяснить подробности о снятом фильме. Но
Флягин, сделавшись вдруг неразговорчивым, лишь обронил: “Сам увидишь!”. Возле дома их ждал желтый “Форд”. На месте водителя со скучным лицом восседал Пашаоператор. Толстыми хваткими пальцами он нетерпеливо постукивал по рулевому колесу. В
машине было еще двое грузных молодчиков с такими же скучными лицами. Они курили, свесив в открытые окна длинные волосатые руки. Затягивались курильщики одновременно, отчего автомобиль несколько напоминал со стороны галеру с ритмично взлетающими веслами.
—Принес? —с неприязнью спросил оператор, когда Флягин подвел Сундукова к машине. Непривычным, извиняющимся тоном Флягин объяснил, что нужно съездить еще к одному человечку. Паша шепотом выругался и кивком головы предложил садиться.
— Куда? — спросил он.
Сундуков назвал улицу, и они поехали. В пути никто из молодцев не произнес ни слова. Они неотрывно курили и смотрели на дорогу. В их напряженных бычьих шеях Сундукову мерещилась недвусмысленная угроза. Наконец автомобиль затормозил возле дома, где жил Гущин. Паша-оператор, не оборачиваясь, спросил: “Здесь?” и, получив утвердительный ответ, не спеша вылез из машины. Флягин выскочил вслед за ним. Оператор обошел машину, любовно огладил ладонью капот, заглянул под днище и поправил дворники. Когда он наконец остановился на краю тротуара и совершенно подачному начал таращиться на облака, Флягин приблизился к нему и тихо сказал:
—Послушай, друг, —голос его звучал теперь совсем уж неожиданно —приглушенно и мурлыкающе. —Ты, конечно, трудился… Ничего не скажу… Ажур, там, контражур… —он замялся, и плешивый оператор взглянул на него с большим интересом. —Но, знаешь, это… Как говорится, сбавил бы маленько… По совести, а? Сто кусков, например, устроит? В рублях, конечно… А то ведь овчинка выделки, как говорится… Сундуков насторожился. Импровизированный торг Флягина удивил его и озадачил. Все это выглядело крайне подозрительно. Однако оператор Паша оставался невозмутим. Он вытянул из пачки длинную сигарету, закурил и хладнокровно осведомился:
— Это что — шутка такая?
Флягин неуверенно улыбнулся подошедшему Сундукову и опять обратился к Паше:
— Нет, ну, в самом деле — по рукам, а?
Оператор окинул их обоих таким томительным взглядом, что Сундуков счел долгом вмешаться.
— Все в порядке! — сердито сказал он. — Не волнуйтесь, заплатим, раз обещали. Сейчас зайдем к товарищу за деньгами…
— Ну-ну! — сказал
Сундуков дыма не заметил, потому что сердце его сдавило нехорошее предчувствие. Мосты уже были сожжены, а, между тем, вся история начинала казаться Сундукову непоправимой глупостью. Он стиснул зубы и приказал себе держаться.
— Только имейте в виду, — значительно произнес оператор.
– Никаких глупостей. Я вас пасу.
Сундуков невольно оглянулся. Из окон “Форда” по-прежнему свешивались толстые, покрытые волосами руки. “Кончать надо с этим делом, —подумал Сундуков. —И поскорее”. Он зачем-то ободряюще кивнул Паше-оператору, смутился и, наклонив голову, пошел во двор дома. Флягин догнал его и, как ни в чем не бывало, протянул кассету.
—Держи, —сказал он, отводя глаза. —Я уж не пойду. Чего я пойду? Гущина твоего я не знаю… неудобно…
Сундуков довольно грубо оттолкнул его руку и демонстративно ускорил шаг. Флягин повертел кассету, пожал плечами и поплелся за Сундуковым. Двор был узок —две машины тут не разъехались бы. Под окнами дома зеленели ухоженные палисадники. Напротив тянулся ряд кирпичных гаражей. Ворота одного из них были открыты, и внутри группа тонкошеих подростков колдовала над оглушительным мопедом, старательно выкрикивая нежными голосами страшные матерные слова. В глубине двора грузчики продмага таскали из подсобки порожнюю тару. Сундуков остановился возле подъезда, и к нему немедленно приблизилась смиренная дворовая псина, настолько желтая, продолговатая и нескладная, что именно собака в ней угадывалась не сразу. Псина посмотрела на Сундукова одобрительно и плеснула хвостом. Эти старания пропали даром, но рядом уже был Флягин, который вознаградил ее улыбкой, за что и заработал двойную порцию хвоста.
— Темнишь ты, Флягин! — беспомощно пробормотал Сундуков и вступил в подъезд.
—Я темню! —обиженно сказал Флягин собаке, посмотрел на кассету, вздохнул и тихо признался: — Темню, брат!
Собака понимающе шевельнула хвостом, застенчиво отвернулась и понюхала сиреневый куст.
“…Под парусом черным ушли мы в набег —все семьдесят пять человек…” —вполголоса напевал Гущин, сидя за письменным столом.
Он только что посадил на чудо-клей очередную бронзовую пушечку, любовно выточенную на крошечном токарном станке, и сооружал теперь пирамиду из свинцовых ядер, математически точно выкладывая ее из охотничьей дроби номер пять. Услышав дверной звонок, он оборвал пение и чертыхнулся. Аккуратно сложил инструменты, встал, расправил плечи, придал лицу самое зверское выражение и только тогда пошел открывать.
— Это мы, — хмуро сообщил Сундуков, вваливаясь без церемоний в квартиру.
Флягин лучезарно улыбался через порог. Гущин кивком головы предложил ему не задерживаться. Попав в корабельное царство, Флягин испытал шок.
— Вот это да! — вымолвил он потрясенно, вертя головой во все стороны.
— Это — Флягин, — сказал Сундуков, показывая на него пальцем.
—Ага! —сказал Гущин зловеще, будто фамилия Флягин была последним звеном в цепи улик. — Это — Гущин, — представил его Сундуков, тыкая тем же пальцем. Флягин посмотрел на судовладельца с благоговейным ужасом и поклонился. Некоторое