Место под солнцем
Шрифт:
— Как тебе новости? — спросил Леон.
С момента ее прихода он сиял, как начищенная монета из храмового серебра. Эоланта давно не видела его таким довольным.
— Отличные новости, — ответила она. — Но не понимаю, по какому поводу ты веселишься.
Начальник тюрьмы указал на лежавшее перед подчиненной досье, папку из плотного серого картона, перехваченную тонким зеленым шнурком. Обычно шнурок завязывали, но документов в нее напихали слишком много. Криминальное прошлое у Ливиана Хиббинса, заключенного номер D-489, было богатое. Оставалось удивляться, как он успел совершить
— Работорговля, наркотики, убийства, — начал перечислять Леон, загибая пальцы. — Целый букет.
— Если я не ошибаюсь, свои пять он получил за торговлю героином, — напомнила Эоланта.
— За десять килограммов чистейшего героина, — уточнил начальник тюрьмы. — Кое-кто из твоих близких родственников — так уж и быть, не буду называть его имя вслух — потянул за нужные ниточки, и ему удалось сотворить немного волшебства. Хороший адвокат, связи в правительстве. Отличная работа. Жаль, что магия твоего брата действует только в пределах здешних границ, и шакал Аднан Саркис не смог дотянуться до своего любимчика. В криминальном мире об удачливости Халифа ходят легенды. Якобы он не горит в огне и выходит сухим из воды в самых безнадежных ситуациях. И вот удача мерзавцу в кои-то веки изменила.
— Ты позвал меня для того, чтобы поделиться со мной этой радостью?
Рука Леона легла ей на плечо, и Эоланта инстинктивно отодвинулась.
— Не будь дурой, Эо. В одиночной камере моей тюрьмы сидит Ливий Хиббинс, который за несколько лет сбыл столько живого товара, сколько обычные работорговцы не сбывают за всю жизнь. Ты всерьез думаешь, что я позволю ему отделаться пятью годами за вшивый героин?
— Меня зовут Эоланта, и ты будешь обращаться ко мне именно так. — Она помолчала, осмысливая его слова. — Почему он сидит в одиночной камере?
Леон, по-прежнему сохранявший довольный вид, опустился в кресло по другую сторону стола.
— Потому что за избиение заключенных в нашем увеселительном заведении положено такое наказание.
— Он попал сюда четыре дня назад!..
— Верно. Приехал утром, на рассвете. И вечером того же дня отметелил Гасана Хабиба. Сел на его место в столовой за ужином. Заключенные знали, что это чревато проблемами, но ни один из них даже не пикнул. Гасан пришел и заявил, что парень сел не туда, куда следует, и лучше бы ему уйти по-хорошему. Халиф ответил, что будет сидеть там, где захочет, и лучше бы собеседнику заткнуться, так как он портит всем аппетит. Гасан достал нож, а Халиф сломал ему запястье, нос и пять ребер. И воткнул бы в глаз его же нож, если бы не надзиратели.
Эоланта кусала губы, пытаясь сдержать рвавшийся наружу смех. Леон недоуменно поднял брови.
— Я сказал что-то забавное, леди Нойман? Или вы думаете, что избиение заключенных — нормальная практика в тюрьме?
— Рост Гасана Хабиба — два метра пять сантиметров, а весит он больше ста килограмм. Я пытаюсь представить, как стройный мужчина интеллигентного вида сотворил с ним такое, но получается плохо.
— Теперь стройный мужчина интеллигентного вида проведет две недели в одиночной камере.
— Надеюсь, он не скучает, — подзадорила собеседника
— О нет. У него куча книг, и он поглощен чтением. Сейчас, если не ошибаюсь, наслаждается древнегреческой философией, а до этого в меню была «Божественная комедия» в оригинале. Сукин сын умнее университетского профессора с несколькими научными степенями. Как уродливо порой шутит Великая Тьма. Отдать такой мозг преступнику. Ты понимаешь, что мне от тебя нужно, дорогая?
— Не очень.
Леон похлопал ладонью по папке с досье и широко улыбнулся.
— Я хочу, чтобы он болтался в петле. Там ему самое место. Пусть твои девочки и мальчики навострят ушки и послушают беседы заключенных. Уверен, это будет интересно.
— Если он так умен, как ты описываешь, вряд ли будет вести разговоры о работорговле.
— Ну, без женщин-то в тюрьме наши подопечные точно не обойдутся. Тебе ли не знать, сколько девок тут появляется, когда в одной из камер сидит торговец людьми. Они достают их буквально из воздуха и умудряются проводить через все посты. Раньше я закрывал на это глаза, но теперь не стану. — Леон наставил на нее указательный палец. — Ливиан Хиббинс заслужил смертную казнь. Надеюсь, ты сделаешь свою работу хорошо, Эоланта. И ничего не случится, если мы немного приукрасим правду.
Она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
— Моя работа не имеет ничего общего с приукрашиванием правды.
— Ты хочешь, чтобы он вышел на свободу и продал твоих детей?
— У меня нет детей.
— Тогда подумай о других детях. О мужчинах и женщинах, которых он продает, и с которыми творят жуткие вещи. Как насчет твоих любимых девочек? Они больше не смогут мирно щебетать у пруда в саду, попивая шампанское. Их будут насиловать, бить, унижать. А как насчет тебя? Ты тоже можешь попасть в лапы к подобным уродцам.
Эоланта рассмеялась.
— Разве что по собственному желанию.
— Что? — озадаченно переспросил Леон.
— Забудь. Я подумаю, что можно сделать. Была рада тебя повидать. Надеюсь, ребра у Гасана Хабиба заживут быстро, и он немного присмиреет.
Глава третья. Ливий. Настоящее
Весна 1977 года
Алжир
Когда Ливий открыл глаза, маленькую спальню заливали лучи заходящего солнца. Вентилятор под потолком вертелся так медленно, будто наполненный ароматами цветущих деревьев воздух сгустился от жары. Что это за запах? Похоже на цветы апельсина. Середина апреля, весна в самом разгаре. Идеальное время для того, чтобы начать новую жизнь. Еще одну. Жизней Халиф прожил столько, что перестал считать.
В дверном проеме показалась голова Тары.
— А, их великолепие изволили проснуться, — сказала она, широко зевнув. — Я встала сорок минут назад и завтрак приготовить не успела. В смысле, обед. Поздний. Ранний ужин. В общем, ты понял. Как насчет свежих лепешек с сыром? Тут неподалеку делают. Принесу через несколько минут.
— Я не хочу есть. Иди сюда.
— Знаешь, вовсе не обязательно восполнять десять лет за несколько часов, можно растянуть удовольствие.
— Иди сюда, — повторил Ливий. — Я хочу кое-что спросить.