Место под солнцем
Шрифт:
– И еще я хочу посмотреть на берега, – поддержал его я. – Засада маловероятна, по крайней мере на данный момент, хотя нас могут и приметить наиболее любопытные граждане.
– А пусть примечают. – Голд нехорошо улыбнулся. – У нас одиннадцать стволов, включая пистолет Милены, и как минимум три человека, которые умеют ими пользоваться. Всем смельчакам могу только пожелать удачи. Так что если за сегодня управимся с плотом, то завтра поутру, как рассветет, будем грузиться и отчаливать.
– Это хорошо. – Я тоже поднялся на ноги. – А то что-то мне беспокойно
Времени было жалко, но мы дали людям поспать еще пару часов, в конце концов, отдых после такого дня им был необходим.
Первым делом после побудки мы занялись воротами – их надо было открывать, по-другому никак добро из бункера было не вытащить. Против моих опасений, именно это дело оказалось самым несложным, он потребовало лишь совместных усилий трех человек. Разблокировав внутренние запоры, мы налегли на створки, и они, пусть и не сразу, со скрежетом открылись.
– Закончим погрузку – снова закроем, – категорично сказал я. – Все, ребятушки, пора в пахоту.
Что примечательно, махать топорами мы пошли не сразу, как предполагал Голд. Я своей командирской властью изменил программу дня, решив, что люди должны подержать в руках оружие. Да и боеприпасы стоило проверить. Цинки – это, конечно, хорошо, но все-таки… Да и хоть какой-то минимальный опыт у людей должен быть: как держать оружие в руках, как стрелять, как перезаряжать. Практика есть практика, ее ничто не заменит.
Расход на стрельбы я ограничил одним магазином. Лучше бы побольше, но ресурсы следовало беречь. Тем не менее постреляли и одиночными, и очередями («Двадцать два», «двадцать два», – это я начал вдалбливать в головы ребят сразу.), после отбили по обойме из пистолетов.
Мне очень пришлось по душе, что люди не воспринимали это как игру, как «пострелушки». Они, похоже, все-таки поняли, что сейчас закладываются первые кирпичики их будущего в этом мире.
А вот у Насти была отдельная программа, она упражнялась со своей винтовкой под руководством Азиза, который, похоже, знал толк в снайперской стрельбе и что-то объяснял своей ученице, то и дело строго махая указательным пальцем.
Хотя про то, что после стрельбы оружие надо чистить, так никто и не подумал. Могли бы и догадаться…
А еще я посадил Фола и Настю на «точки» перед тем, как мы отправились махать двумя топорами и весело ворочать бревна. Выстрел в лесу разносится далеко, а если он не одиночный, то еще дальше, а потому лучше сразу лишиться пары рук (девичьи лапки не в счет), чем потом получить дубиной по голове.
Что же до пресловутого физического труда, скажу вам так: сильно мы в своем благополучном времени отстали от наших предков, живших, конечно, не так комфортно, но умеющих многое делать руками. Крепко подозреваю, что какой-нибудь житель девятнадцатого или даже двадцатого века в одиночку и без особых проблем сделал бы то, что мы еле-еле осиливали всем коллективом.
Сначала мы долго рубили деревья, просто потому, что не знали, как это делать правильно,
Отдельная забава была с обрубкой сучков. Кто-то вспомнил, что их вроде как палками можно отшибать, и мы попробовали это сделать. Результат – Бур чуть не остался без глаза.
А если бы вы видели, как мы их таскали на себе к песчаному пляжу, где Голд в камуфлированной майке парил над ними, как орел над вершиной, не зная, с чего начать. В его голове были схемы обвязки, но практики в этом деле не было.
Но, как ни странно, народ не стал пищать и сквернословить, напротив – слышались немудрящие шутки, кто-то даже затянул какую-то древнюю песню, под которую наши пращуры занимались физическим трудом, она называлась: «Эх, дубинушка, ухнем». Впрочем, певун знал только пару строк, которые все и горланили.
А я думал о том, что надо в следующий визит сюда брать других людей. Ничто так не сплачивает коллектив, как совместный физический труд, смертельная опасность и гибель товарища. Из замка выходили люди, знакомые друг с другом, но разрозненные, а сейчас я вижу настоящую команду, что бы ни говорил Эдик.
Кстати, он работал не хуже остальных, и никто ему не вспоминал вчерашнюю слабость. Никто, кроме меня и Голда. Но и мы, помня о ней, ничего вслух говорить не собирались.
Ну и потом, подобные вылазки – отличный способ расставить приоритеты, оценить людей. Кого двинуть в бойцы, кого больше из крепости не выпускать, от греха, а к кому и приглядеться повнимательней – не гнилое ли у человека нутро?
Но как же мне было жалко брезент! Да и не мне одному – Милена морщилась так, как будто ее по живому резали.
– Сват, – шепнула она мне, подойдя поближе. – Ну это же изуверство! У нас там куча народа с голыми задами бегает, а он тут ножом такой материал полосует!
– Слушай, а что ты из брезента шить собиралась? – удивился я. – В нем же упреешь.
– Когда носить нечего, то и брезент наденешь, – нахмурилась Милена.
– Ладно, у нас еще полтора десятка комплектов формы есть, – утешил я ее. – Раскроишь часть маек, пошьешь людям трусики.
– Тьфу, – сплюнула Милена. – Сколько добра загубили, мракобесы!
А вот дальше началось священнодействие. Голд начал обвязывать плот, и все ему помогали, кто чем, при этом кто-то явно смотрел на это дело недоверчиво, кто-то наоборот – с надеждой, и только Азиз никак на это не реагировал. Он просто в нужных местах приподнимал бревна и ждал, пока Голд произведет необходимые манипуляции, при этом, чтобы ему не было скучно, горланил песню своего собственного сочинения, что-то вроде:
«Ай-ай-ай, мы строить большая плот.Ай-ай-ай, он повезет домой хозяина и маленькую хозяйку.Ай-ай-ай, Азиз тоже на нем поплывет.Ай-ай-ай, если повезет, то он убьет большая крокодил!»