Место покоя Моего
Шрифт:
Времени у Петра было навалом — здесь, в двадцать втором веке, но в первый он собирался вернуться максимум пятью минутами позже своего отбытия. Стационарно обустроенный, давно рассчитанный и многажды обкатанный маршрут позволял такую сумасшедшую для бросков точность.
Следовало помыться от души, вылить на себя тонну чистой и теплой воды, а то и полежать в ванне, лениво погоняв на экране ти-ви новости родного мира. Следовало поесть от пуза, забраться в густые дебри любимой французской кухни, вынести из этих дебрей приятное послевкусие удивительно нежной рыбки Сен-Пьер, то есть Святого, извините,
Поймал себя на машинально скользнувшей мысли: ты же ел недавно, соседи Лазаря приготовили хорошую рыбу, сыр был свеж и малосолен, а перед тем все ритуально обмылись в просторном бассейне хозяина…
Усмехнулся этой мысли: ты где живешь, Мастер, ты откуда взялся?
И всерьез себе ответил: оттуда, из потерявшейся во времени Бейт-Ханании, из исчезнувшего с лица земли великого Иершалаима, из сонной Галили, и живу там, живу, живу…
Короче, даже не переодевался. Как прибыл — в потной тунике с платком на плечах, в крепких еще сандалиях, при бороде, естественно, — так и отправился на обязательный доклад к Главному инспектору Службы Майклу Дэнису, втайне надеясь, что тот накануне отбыл по делам в Нью-Йорк или Буэнос-Айрес, кабинет пуст, и можно будет лишь отметить свое прибытие-убытие в компе Техников. Других начальников над Мастерами, кроме Дэниса, не имелось.
Но не пофартило: Дэнис был у себя в кабинете и будто ждал именно Петра.
Он сидел, развалясь в гигантском кресле, за гигантским же письменным столом, на коем ничего не лежало, не стояло, не валялось — кроме старинного перьевого «Монблана» в каменном поставце и старинного золотого наручного «брегета», который Дэнис носил почему-то в кармане, а в помещении выкладывал на стол. Сзади инспектора на тоже гигантский настенный монитор была выведена карта Палестинских земель времен Иешуа. Или — так почему-то было приятнее Петру! времен Петра. Еще одно подтверждение того, что прибытие Петра засекли и мгновенно настучали о нем шефу Службы. А тот подготовился к визиту.
— С прибытием, — сказал Дэнис, не вставая. — От тебя попахивает.
— Мне выйти? — любезно поинтересовался Петр.
— Оставайся. Почему не привел себя в порядок?
— Я в порядке, — уже не очень любезно сказал Петр. — И к тому же я здесь ненадолго.
— Торопишься куда? — Дэнис любил поиграть в дурачка с подчиненными, нравилось ему это милое занятие, потому что разные подчиненные по-разному вели себя в подобной ситуации, а инспектор считался неплохим психологом. Так он, стало быть, полировал свои знания людских моделей поведения.
— Тороплюсь. Домой. — Петр знал эту манеру шефа вдоль и поперек, держал ее раньше за милую и невинную, подыгрывал вовсю — жалко, что ли! — а сейчас почему-то ощутил непонятное раздражение. Но не подавил его, а принялся холить и лелеять.
Он сел в куда более скромное по размерам кресло, стоявшее по гостевую сторону стола-прилавка, почувствовал запахи дорогой кожи, тонкого модного одеколона «Дофин-Картье», коньяка «Дэлямэн» тридцатилетней выдержки, навсегда въевшегося в воздух кабинета сладкого дыма кубинских сигар «Коиба». Атрибуты власти, знакомые и даже привычные…
Опять странно: они сегодня не нравились Петру.
Он еще держал в себе горький запах дворового очага, душный аромат трав, тяжеловатый, но нераздражающий дух животных, детенышей, которых даже по весне хозяева предпочитали держать по ночам в доме.
— Плохо, — сказал Дэнис, доставая из подстольных глубин бутылку означенного «Дэлямэна» и пару тонких «риделевских» коньячных рюмок. — У тебя, дорогой Петр, развился типичный тайм-синдром, ты себя ощущаешь древним евреем со всеми положенными комплексами, лечиться тебе надо, но некогда. Примешь двадцать граммов?
— Отвык, — отказался Петр.
Он и сам понимал, что тайм-синдром имеет место. Так называется специфическая для работников Службы, а точнее — для Мастеров профессиональная болезнь, суть которой — в предельном привыкании к обстановке и атмосфере (в прямом и переносном смыслах) броска и отторжении всего иного. Запаха сигар, например, или вкуса-коньяка, или даже ванны с пенными наполнителями. Но это лечится.
— Как хочешь, — равнодушно заметил Дэнис, налил себе двадцать граммов, подышал ароматом, глотнул. — С чем прибыл?
Что ему зацикливаться на капризах подчиненного! Он знал, что тайм-синдром лечится и капризы исчезают. А хороший коньяк — это навсегда.
А Петр вдруг поймал себя на крамольной мысли о том, что его любимый именно так! — начальник чем-то неуловимо напоминает ему малость постаревшего пятого прокуратора Иудеи: тот же короткий ежик на большой голове, то же атлетическое сложение, те же категоричные грубоватые манеры общения. Костюмчик, правда, другой, но это — форма, внешнее, а Петр мыслит о сути… А раз так, то и вести себя захотелось подобно знатному эллину Доментиусу — без церемоний.
— К вам? Ни с чем. Зашел, чтоб соблюсти субординацию, всего лишь. А что до дела, так вы все знаете. Проект близок к завершению. Третьего дня состоялась казнь, вчерашним утром — Воскресение. Через сорок дней — Вознесение, и — можно снимать технику.
— Все это я действительно без тебя знаю. То есть с тобой, конечно, но для этого не стоило тратить энергию поля и мотаться в Службу. Мне хватает твоих отчетов. Они хоть и лаконичнее с каждым разом становятся, но понять можно… Не ври мне, Мастер. Я тебя изучаю… сколько же?.. семь лет уже!.. Так чего ты мне яйца крутишь? Пустое занятие… Ты прикипел ко времени, ты ощутил себя в нем своим, ты создал Объект с нуля, тебе его жалко терять. Я прав?
— Естественно, — не стал спорить Петр. — А зачем его терять? Есть же опыт — с Иоанном Крестителем.
— Он сюда не подходит.
— Почему? Объект готов сменить имидж, получить легенду…
— Ты с ним говорил?
— Не однажды.
— А характер свой он готов сменить? Он — лидер, ведущий, а твой Иоанн типичный ведомый, пусть и очень сильный. Не сравнивай. Объект не сможет смириться с подчиненным положением, ты это сам отлично понимаешь, а мне дурочку вкручиваешь.
— Майкл, сколько проектов сейчас в работе? Я не спрашиваю каких. Это — top secret, понимаю. Назовите только цифру.