Место

Нестеренко Юрий Леонидович

Брезгливо собрав обглоданные псом кости, он выбрался наружу. Темнело быстро, практически на глазах. Лес окружал хижину угрюмой черной стеной. Небо без единой звезды, без всякого намека на луну — даже без различимых туч! — усиливало мрачность пейзажа. Не было ни малейшего ветерка, однако Евгений слышал тихие, едва различимые шорохи и шелесты, доносившиеся из чащи. Дракин сделал несколько шагов вперед и остановился; заходить во мрак леса решительно не хотелось. Откуда-то оттуда, из-за деревьев, донесся странный протяжный звук — высокий, тоскливый и в то же время отрешенный, безнадежно-равнодушный. Он монотонно повторялся снова и снова: о-оооох… о-оооох… о-оооох… «Уж это точно ночная птица», — подумал Дракин, но на самом деле он не был в этом уверен. И, кстати,

даже если и птица — кто знает, какие они тут бывают… Он обернулся, бросил взгляд на темную хижину. Лишенная огней, с черными провалами окон без стекол, сейчас она казалось совершенно заброшенной и необитаемой. Такой, какой, должно быть, Алиса увидела ее в первый раз. Почему-то Дракину представилось, что это тоже было ночью. Увидела, вошла и осталась внутри, не испугавшись ни кожи рогатого (а каково было неожиданно различить ее перед собой в темноте!), ни кучи одежды, оставшейся от предыдущих обитателей… Евгений позавидовал ее хладнокровию. Сам бы он, пожалуй, бросился наутек, наткнувшись ночью на столь уютное убежище. Впрочем, с ней был Антон, и ей, конечно, было не так страшно…

Евгений сделал еще один неуверенный шаг в сторону леса. Казалось бы, проведя там столько часов накануне, можно уже не бояться зайти под деревья на пару минут… но вот именно недавний опыт давал обычному иррациональному страху перед темной чащей вполне рациональное подкрепление. «Ну его на фиг!» — подумал Дракин, опускаясь на корточки все еще на открытом пространстве. «Закопаю прямо тут».

Почва на поляне была мягкой и вполне поддавалась его костяному «совку». Выкапывая ямку, Евгений при каждом движении ждал, что наткнется еще на чьи-нибудь неглубоко прикопанные останки. Но нет, крышка черепа всякий раз наполнялась одной лишь сырой землей. Наконец углубление получилось достаточно большим, чтобы вместить кости крысюка; юноша присыпал их сверху и поспешил обратно в дом.

Алиса и ее пес уже мирно спали, но у Дракина, продрыхшего практически весь день, теперь сна не было ни в одном глазу. Однако заняться было решительно нечем, так что он тоже улегся на бывшую Алисину, а теперь — его травяную лежанку. Некоторое время он лежал, уставясь во тьму открытыми глазами и пытаясь придумать что-нибудь полезное или хотя бы отыскать разумное объяснение происходящему; но мысли, приходившие в голову, лишь нагоняли на него тоску и страх, так что в конце концов юноша сомкнул веки, надеясь все-таки задремать и хоть так вырваться из этой ночи. И действительно, его сознание начало соскальзывать в темный омут — однако место не желало отпускать его и по ту сторону сна.

Ему чудились какие-то шорохи и скрипы, жалобные замогильные стоны, доносившиеся снаружи и подбиравшиеся все ближе и ближе; он метался от проема к проему, заколачивая вход и окна невесть откуда взявшимися досками и стараясь не смотреть на неясные силуэты, медленно, но неотвратимо надвигающиеся из мрака. Не знать, что именно представляют из себя эти силуэты, было страшно, разглядеть их — еще страшней. Гвозди то и дело ломались, молоток выпадал из его рук, уже прибитые доски падали на пол, и он чувствовал, что не успеет, никак не успеет отгородиться от ужаса снаружи — а силуэты подбирались все ближе… При этом помочь ему было некому — в хижине он был один. Евгений знал, что до Алисы и Антона уже добрались… Наконец осталось последнее окно; когда он уже приладил на место последнюю доску, снаружи толкнули, и, выпихнув доску, в щель влезла сочащаяся кровью рука, с которой только что сняли кожу. Евгений со всей силы ударил по ней молотком, рука хрустнула в районе локтя и упала на пол; в окне, слепо тычась и не попадая в дыру, маячило предплечье с торчащей обломанной костью. Евгений вновь заткнул щель доской и быстро вбил четыре гвоздя. Снаружи топтались, скреблись и царапались, но Дракин знал, что теперь они уже не смогут проникнуть внутрь. Он перевел дух и спокойно уселся на пол.

И в этот момент пол под ним зашевелился. Точнее говоря, не пол. Земля. Что-то выбиралось из-под земли. И это не

были те мутные твари снаружи, отыскавшие обходной путь. О нет, оно давно ждало внутри, ждало, пока он сам заколотит все выходы… Ужас парализовал Евгения, он не мог шевельнуться и лишь молча смотрел, как вылезает из земли костлявая, в обрывках гнилой кожи рука, как земля проваливается между проталкивающихся наверх ребер… затем рывком поднялась голова — точнее, череп, лишенный свода. Земля наполнила его через дыру сверху и теперь вытекала бурой грязью из глазниц. Истлевший мертвец сел, поворачиваясь к Евгению; гнилые челюсти раздвинулись, изо рта посыпалась земля вперемешку с червями. «Где моя рука? — проскрежетал труп. — Отдай мою ррруку!»

Только тут Евгений заметил, что правая рука скелета оторвана ниже локтя. Плечевая кость поднялась, обвиняюще упираясь юноше в грудь. «Вот!» — поспешно крикнул Дракин, протягивая ту руку, которую отломал молотком. Мертвец попытался приладить конечность, но та оказалась левой. «Не мое! — гневно взревел он, наваливаясь на Евгения. — Ты врррешь, воррр, ворррр!»

Дракин проснулся от собственного крика. Или ему показалось, что он проснулся, потому что грозный рык не исчез. И снаружи по-прежнему кто-то тяжело топтался и скребся. Совсем рядом Евгений увидал во мраке два кроваво светящихся глаза и снова вскрикнул.

— Тихо! — тут же донесся голос Алисы из темноты. — Антон, фу!

Но пес продолжал злобно рычать. Правда, рычал он не на Евгения, как в следующий миг все же понял юноша, а куда-то в сторону входа. Очевидно, такую реакцию пса вызывало то, что бродило вокруг дома снаружи.

— Что там? — сдавленным шепотом спросил Евгений.

— Не знаю, — так же тихо откликнулась Алиса, и Дракин понял, что девушка тоже напугана — кажется, впервые за время их знакомства.

— Где мое копье? — он принялся шарить рукой по земле.

— Не двигайся! — шикнула на него Алиса. — Может, это уйдет.

Но оно не собиралось уходить. Оно грузно двигалось снаружи, издавая липкие, влажные звуки — а затем вдруг раздавался резкий, скрежещущий треск, словно бревенчатую стену терзал зубчатый ковш экскаватора. Евгений вздрагивал каждый раз, как слышал этот звук. «Бревна толстые, — уговаривал он себя, — они выдержат. Этот дом простоял здесь уже столько лет»… Словно в подтверждение его мыслей, скребущие звуки затихли. Евгений продолжал напряженно прислушиваться. Ничего. Ничего… «Убедилось, что мы ему не по зубам!» — радостно подумал юноша и хотел уже поделиться этой мыслью с Алисой, но, переведя взгляд на ее темный силуэт, заметил, что она указывает на Антона. Пес по-прежнему стоял в боевой позе, причем привыкшие к темноте глаза Евгения даже различили вздыбленную шерсть на его загривке.

И в следующий миг шкура рогатого с шумом упала на землю, сброшенная одним могучим рывком.

«Эта тварь слишком большая, чтобы пролезть в такое отверстие!» — успокоительно пискнуло сознание Дракина, и в тот же миг во входную дыру просунулось нечто длинное и извивающееся — щупальце, корень, хобот, яйцеклад? — Евгений не успел разглядеть, не успел даже двинуться с места, потому что в тот же момент Антон с хриплым лаем бросился вперед и вцепился в это зубами. Тугая плоть ночного пришельца рванулась, одновременно резко обвивая тело пса и увлекая его к выходу. Мгновение — и со скользяще-чмокающим звуком Антон исчез в квадратном проеме, словно весил не больше болонки.

Снаружи, однако, тут же донеслось рычание — Евгений не мог различить, издает его одно существо или два — и звуки борьбы: возня, какие-то тяжелые глухие удары об землю и о стену, потом — сырой треск, как будто рвалось и лопалось что-то мокрое. Затем звуки стали удаляться и затихли.

— Теперь — все? — прошептал Евгений, не смея поверить в спасение. — Оно в самом деле ушло?

— Антон… — почти простонала Алиса, не слушая.

Евгению, наконец, удалось отыскать свой обломок поручня, хотя он понимал, насколько несерьезно это оружие против неведомой ночной твари. То, что просунулось в избушку, было, как минимум, метра три в длину — а ведь это была лишь часть ее тела…