Метахак
Шрифт:
Лекс хмыкнул и принялся сооружать шалаш для ночлега. Негоже, чтобы старик и девушка каждый раз ночевали под открытым небом. Мало ли? Вдруг пойдет дождь. Через час, когда солнце спряталось за кромкою леса, над костром уже кипела вода в котелке. Решили сварить земляблоки. Про рыболова уже все позабыли, как вдруг он появился у костра с двумя громадными жирными рыбинами. Ни слова не говоря, что было странно при его-то болтливости, нибел разложил рыбу на плоском камне, достал из-за пояса хитрый нибелунский складной нож и принялся чистить и потрошить добычу.
– Великолепно, уважаемый Бро! – воодушевился Фэнгол. – Предлагаю одну рыбину запечь, предварительно
– Бро полностью согласен с уважаемым Фэнголом, – откликнулся нибел.
Остальные путники тоже не имели возражений. Только Лекс решил для себя, что не станет есть рыбу, хотя от самой похлебки и вареных клубней не откажется. Чародей принялся за готовку, так как в этом деле он разбирался лучше своих спутников. Вислобрюху хозяин отсыпал из седельных сумок овса, и теперь тот с удовольствием подбирал мягкими губами каждое зернышко, попутно с хрустом обдирая прибрежную траву. Дневное светило окончательно закатилось, но взошла луна, и стало видно почти как днем. Когда ужин был готов, Фэнгол показал, что владеет не только кулинарным искусством.
Он зачерпнул из реки чистой воды, для чего воспользовался собственным походным бурдюком, уселся поодаль и принялся колдовать. Высыпал в бурдюк из специального мешочка горстку порошка, побормотал, взбалтывая получившуюся смесь, и, наконец, принес к костру. В это время Рия успела разлить похлебку по глиняным плошкам, разложила на чистом платке печеную рыбу. Кружки пока были свободны, и чародей не долго думая наполнил их из своего бурдюка. Первым рискнул пригубить нибел. Отхлебнул. Выпучил и без того выпуклые глазища.
– Красное пиво! – восторженно выдохнул он. – Свежайшее!
Лекс и Рия последовали его примеру и на мгновение стали похожи на Бро. Фэнгол лишь самодовольно усмехнулся. С колдовским красным пивом ужин пошел веселее. Рия, которую не покидала тихая печаль, вдруг спела одну из дриадских песен, как ни странно – смешную. В ней речь шла о дубе, который влюбился в плакучую иву и страшно боялся, что она упадет в реку. Когда девушка закончила, запел Бро – задорную песню нибелунских рудокопов, отнимающих сокровища у земных недр. После нибела эстафету подхватил чародей. Его песня была длинной и запутанной, и никто из слушателей ничего не понял.
Лекс петь не умел. Ему шипохвост на ухо наступил. Однако когда пришла его очередь развлекать спутников, он вспомнил… балладу не балладу, а что-то вроде. Нечто, однажды услышанное в портовом притоне. Ее любили распевать морехогры – существа, которые рождались, жили и умирали на борту своих многопалубных галер, чьи экипажи не страшились штормов Бескрайнего океана. Из-за того, что морехограм все время приходится перекрикивать свист ветра и грохот волн, голоса у них звучат громко, как корабельные рынды, и настолько же ритмично. Так что даже лишенному музыкального слуха наемнику было не очень трудно воспроизвести их пение.
Раскачиваясь и отбивая такт ладонью по колену, Лекс затянул:
– Буря качает, трещит такелаж,Лаж, лаж.Злые свиреллы идут в абордаж,Даж, даж.Тучи сгустились, не видно ни зги,Зги, зги.С каждой минутой все злее враги,Если прорвутся – нам выпьют мозги,Зги, зги.Выпустим когти, оскалим клыки,Ки, ки,Вырвем свиреллам гнилые кишки,Шки, шки.В море мы боги, они – только смерть,Мерть, мерть,Им победить нас вовек не суметь,Значит, нам жить, ну а им – умереть,Реть, реть…– Ну и дальше в таком же духе, – оборвав немелодичное свое пение, сказал наемник.
– Как страшно, – жалобно простонала дриада и тут же полюбопытствовала: – А кто такие свиреллы?
– Это такие хищники, вроде морских псоглавцев, – пояснил Лекс. – Они подманивают свои жертвы мелодичным пением, а потом набрасываются, пробивают несчастным головы и высасывают мозг.
– Какие ужасы творятся в вашем большом мире, – тихо произнесла Рия. – А у нас в лесу было так хорошо…
– Неужто свиреллы и морехогров подманивают? – деловито осведомился Бро. – Они же почти глухие.
– Нет, – отозвался наемник. – Они просто набрасываются на корабли морехогров, потому что у тех на борту не только взрослые могучие мужчины, но и подростки, женщины, старики, младенцы… Именно до них пытаются добраться свиреллы.
Его слушатели поневоле со страхом посмотрели на безмятежную гладь реки, посеребренную лунной дорожкой, словно оттуда на берег могли вылезти свирепые морские хищники. Лекс даже пожалел, что затеял этот разговор. Как ни странно, его выручил нибел. Без всяких предисловий он вдруг спросил:
– А куда, если не секрет, направляется вся честная компания?
– До ближайшего селения, – ответил наемник, радуясь, что можно будет сменить тему.
– О, так ближе всего будет Драконий рынок!
– Нам он как раз без надобности.
– Это как посмотреть… – вдруг проговорил чародей.
– Что вы этим хотите сказать, многоуважаемый Фэнгол? – осведомился Лекс.
– Только то, что хороший дракон нам бы пригодился…
– Вы собираетесь оседлать его вместо сломула?
– Нет, сломула мы купим обязательно, – сказал чародей. – И может, даже двух, но… Они нам не помогут пробиться через Великую Грибницу.
– Бро не ослышался? – вскинулся нибел. – Его добрые спутники собираются прорываться через территории спорков?
– А кто такие спорки? – спросила дриада, которая, похоже, мало что знала об окружающем мире. – И почему надо пробиваться через грибницу?
– Не просто через грибницу, а через Великую Грибницу! – принялся терпеливо объяснять Бро. – Это царство спорков – злобных, туго соображающих великанов. Им человека или нибела прихлопнуть легче, чем муху!
– Ну тогда их надо обойти стороной, – наивно предложила Рия.