Метаморфоза
Шрифт:
Я молча наблюдаю, как довольный Мурурова с гордостью победителя утаскивает за ногу труп Вулкана. Я теперь вижу, куда он уходит, там такая маленькая дверца на кухню. Когда дверца открывается, оттуда доносится шипение, бульканье и пахнет очень аппетитным каким-то варевом. Впрочем, если человек целый день не ел...
Я сглатываю слюнки и говорю:
– Это расправа. Зверская расправа. Для удовольствия.
– Нет, мой дорогой Мурурова, - скорбно возражает мне Фей.
– Это казнь. Это жестокая необходимость. Убийцу должна настигнуть кара. Она его настигла.
– Я сомневаюсь,
– Ну и что? У меня тоже сомнения. А как же без сомнений? Очень может быть, что и не он убийца, а вы. Да и было ли оно вообще, это убийство? Ведь мы о нем только с ваших слов знаем. К тому же сейчас развелось на Галлине столько совершенно похожих людей. Тут, пожалуй, засомневаешься и в себе самом. Но карать-то все-таки надо!
– Что-то я вас чем дальше, тем больше не понимаю.
– У нас с вами, дорогой Вальграф, видимо, разные парадигмы. А вы задавайте вопросы. Я ведь ничего не скрываю.
Но я не хочу задавать вопросы. Я хочу разобраться сам.
– Ну, если вы не знаете, с чего начать, то я вам с вопросами помогу. Вот например. Был ли убит Виктор Коперник? И подозреваю - два раза.
– Как два раза? Я не убил его. Я уверен, я знаю!
– Когда мы закончим, вы сможете посмотреть, дорогой Хлодомир, на свою собственную работу.
– Этого не может...
– Вопрос второй. Жив ли Виктор Коперник? Ответ - не знаю. Очень может быть, что и жив, но очень может быть, что и умер. Задаем третий вопрос, который вам, наверное, и в голову не пришел. Кто, скажем, напал на вас во время погони за Муруровой?
Мне этот вопрос в голову очень даже приходил, но я никак не отвечаю Фею. У меня две задачи - набрать побольше информации, при этом не запутавшись, и что-то сделать с собственным самочувствием, потому что болезнь прогрессирует. Что за болезнь? Тоже, между прочим, вопрос.
– Вы, конечно, думаете, что это все - банда преступника Фея, ведь так? Ну согласитесь, согласитесь, пожалуйста, что вы именно так думаете!
Я нехотя соглашаюсь.
– И вот тут вы оказываетесь абсолютно не правы. Слов нет - инициатива была моя, потому что надо же было как-то обогнать вас, когда вы гнались за моим подчиненным. Но нападали на вас совсем не мои люди. Я вам скажу кто местная хулиганствующая золотая молодежь, это их обычные шутки. Причем нападали не сами они, конечно, а только их изображения.
– А?
– говорю я.
– И-зо-бра-же-ни-я. Это шутка была, спектакль. Такой же спектакль, как и крики у костра, как инсценировка гибели Муруровы в пастях разъяренных бовицефалов.
– Такая же, как и вообще вся эта инвестигация, - продолжаю я саркастически.
– Вы, дорогой Фей, поставили странный, но не ли... мне трудно говорить, извините... не лишенный интереса спектакль...
– В котором и вы сыграли роль, и вы сыграли ро-оль, дорогой Хлодомир!
– Меня не очень интересует театр, - говорю я.
– Мне только хотелось бы знать...
– Ему только хотелось бы знать, - перебивает меня высунувшийся из кухни Мурурова (он красен), - было ли убийство Коперника запланировано сценарием?
– Предположим, было, дорогой Вальграф, - отвечает Фей.
– Ему не терпится спросить, куда подевали труп?
– высказывает предположение один из цветастых, сидящих у стенки. Я замечаю, что они тут все красномордые. И глаза налиты. Даже Фей, само изящество Фей, несколько розоват и как бы немножечко не в себе.
– Простите, какой труп вы имеете в виду, дорогой Вальграф? Чей именно корпус вас заинтересовал?
– Ну ясно чей - Коперника, чей же, - подает голос еще кто-то. Я, оказывается, веду весьма оживленную беседу.
– Я не то хотел уточнить, - досадливо морщится Фей.
– Я хотел узнать, какой из двух предположительных трупов Коперника вы хотели бы локализовать?
Тут я успеваю вклиниться и задаю свой вопрос уже своим собственным голосом:
– Но разве у одного человека может быть два трупа?
– Хороший вопрос!
– радуется Фей.
– Вопрос просто великолепный. У человека одна жизнь, один труп, как сказал как-то великий. Это очень тонкая и очень глубокая мысль. Если есть два трупа, значит, были два человека. Но - акцентирую! Но если оба трупа похожи только на одного из этих бывших людей, то как определить принадлежность останков? Ответ прост. Современная наука отвечает совершенно определенно - определить принадлежность никак невозможно, поскольку открытие механизма метаморфозы...
– Да что вы плетете. Фей?
– говорю я.
– Какая там еще метаморфоза? Вопрос кристально...
– Стоп!
– восклицает Фей.
– Стоп-стоп-стоп. Я, кажется, догадался. По-моему, друзья, он не знает, что такое метаморфоза.
– Да знаю я!
– Конечно, не знает, тут и догадываться нечего, - встревает Мурурова. Технически очень отсталая личность. Куаферы, что с них возьмешь?
– Милый Хлодомир, - вкрадчиво говорит Фей.
– Признайтесь, прошу вас, это очень важно для обобществления парадигм. Может быть, вы и вправду не слышали слова "метаморфоза"?
– Слышал, - устало отвечаю я.
– Как вы мне надоели. Конечно, слышал.
– Может быть, вы слышали его в каком-то другом, древнеримском сенсе и с современными тенденциями его никак не отождествляли?
– В современном, в самом что ни на есть современном. Да что вы, меня за олуха принимаете?
– Фей, - говорит Мурурова.
– Он, похоже, не посвящен. Вот дубина!
– Не грубите, Мурурова, непосвященных очень много на свете. В таком случае вам, дорогой мой Хлодомир, придется немножечко потерпеть и выслушать ма-аленькую такую историю.
Прежде чем мы перейдем к самому главному.
И гранд-капитан Эрих Фей, возмутитель куаферского спокойствия, явно не дурак-человек, но какой-то все же придурковатый, с нелепыми ужимками и староанглийскими словечками, начинает с увлечением излагать свою маленькую историю, начинает пробивать себе путь сквозь мои недомогания, зачем-то желая, чтобы я обязательно его понял. Он повторяет одно и то же по нескольку раз, он вглядывается в меня пристально, он с блеклой, мучнистой веселостью дразнит меня, вымогает из меня кивки понимания. А последнее, между тем, все так же недостижимо - вот что удивляет меня и даже начинает пугать. Какая-то промозглая, нелепая чушь. И дышу-то я с болезненным хрипом.