«Метаморфозы» и другие сочинения
Шрифт:
12. Когда большая часть дня уже прошла и я уже выбился из сил, меня отвязали от веревки, отделили от жернова и отвели в ясли. Хотя я падал от усталости, настоятельно нуждался в восстановлении сил и умирал от голода, однако присущее мне любопытство мучило меня и не давало покоя, так что я, отложив корм, в изобилии мне предоставленный, принялся с некоторым удовольствием рассматривать неприглядное устройство всего заведения. Великие боги, что за жалкий люд окружал меня! Кожа у всех была испещрена синими подтеками, исполосованные спины были скорее оттенены, чем прикрыты драными чепраками, у некоторых одежонка до паха не доходила, рубашки у всех дырявые, везде сквозит тело, лбы клейменые, 298 полголовы обриты, на ногах кольца, лица землистые, веки выедены дымом и горячим паром, все подслеповаты, к тому же на всех мучная пыль, как грязный пепел, словно на кулачных бойцах, что выходят на схватку не иначе, как посыпавшись мелким песком.
298
12. …лбы
13. Что же я скажу, какими красками опишу моих сотоварищей по стойлам? Что за старые мулы, что за разбитые клячи! Засунув морды в ясли, они пережевывали кучи соломы, горла, покрытые гнойными болячками, дышали с трудом, вялые ноздри были расширены от постоянных приступов болезненного фырканья, груди изранены от постоянного трения веревки, бока почти до костей настеганы бичом, копыта безобразно расширены от вечного кружения по одной дороге, и вся исхудалая шкура покрыта застарелой и грязной коростой. Боясь зловещего примера подобных сотоварищей, вспомнив судьбу бывшую Луция, отрезанный от последней надежды на спасенье, я поник головой и загрустил. И в мучительной жизни моей одно-единственное осталось мне утешение: развлекаться по врожденному мне любопытству, 299 как люди, не считаясь с моим присутствием, свободно говорили и действовали как хотели. Не без основания божественный творец древней поэзии у греков, 300 желая показать нам мужа высшего благоразумия, изобразил человека, приобретшего полноту добродетели в путешествии по странам и в изучении разных народов. Я сам вспоминаю свое существование в ослином виде с большой благодарностью, так как, под прикрытием этой шкуры испытав коловратность судьбы, я сделался если не более благоразумным, то более опытным. Между прочим, я решил до вашего сведения довести одну хорошую историйку, лучше всех прочих, прелестную, вполне достойную вашего слуха, — и вот я начинаю.
299
13. …развлекаться по врожденному мне любопытству… — Более точный смысл оригинала: «перерождаться, используя свойственную мне тягу к знаниям».
300
Творец древней поэзии у греков — Гомер (здесь имеется в виду «Одиссея»).
14. Мельнику этому, который приобрел меня в свою собственность, человеку хорошему и прежде всего скромному, досталась на долю жена прескверная, хуже всех остальных женщин, которая до такой степени нарушала супружеские и семейственные законы, что, клянусь Геркулесом, даже я молча за него не раз вздыхал. Не было такого порока, который отсутствовал бы у этой негоднейшей женщины, но все гнусности в нее стекались, словно в грязную помойную яму: злая, шальная, до мужчин охочая, до вина падкая, упорная, непокорная, в гнусных хищениях жадная, на глупые издержки щедрая. Презирая и попирая законы божественных небожителей, исполняя вместо этого пустые и праздные обряды некоей ложной и святотатственной религии и заносчиво утверждая, что чтит она единого бога, 301 всех людей и несчастного мужа своего вводила она в обман, сама с утра предаваясь пьянству и постоянным блудом оскверняя свое тело.
301
14. …утверждая, что чтит она единого бога… — Жена мельника исповедует какую-то монотеистическую религию, возможно, христианскую или иудейскую.
15. Эта почтенная женщина удостоила меня особой ненавистью. Чуть свет, еще лежа в постели, кричала она, чтобы привязывали к жернову вновь купленного осла; не поспеет выйти из спальни, приказывает, чтобы в ее присутствии давали мне как можно больше ударов, когда настанет время кормежки и прочие вьючные животные отдыхают, отдает приказание, чтобы меня как можно дольше не подпускали к яслям. Такая жестокость еще больше усилила мое природное любопытство узнать ее нравы. Я слышал, что очень часто к ней в спальню ходил один молодой человек, и мне бы крайне хотелось увидеть его наружность, но повязка на глазах лишала их прежней свободы действия. Однако у меня достаточно было хитрости, чтобы проникнуть в преступления этой подлой женщины. Денно и нощно при ней находилась некая старуха, помощница в ее гнусностях, посредница в ее прелюбодеяниях. Сначала они с ней позавтракают, затем, распивая неразбавленное вино, друг друга подзадоривая, начинали они развивать планы насчет того, как бы хитрыми обманами погубить несчастного мужа. И я, хотя и жалел от души об ошибке Фотиды, которая меня вместо птицы обратила в осла, утешался в горестном превращении моем тем, что благодаря огромным ушам я отлично слышал даже то, что происходило в отдаленности.
16. В один прекрасный день до моих ушей донеслись такие речи бесчестной этой старушонки:
— Ну, уж сама суди, хозяюшка, какой, без моих-то советов, достался тебе дружок пугливый да трусливый, стоит постылому твоему мужу нахмурить брови, у того и душа в пятки; терзает он через то твою любовную жажду своею вялостью. Насколько лучше Филеситер: и молод, и хорош, щедр, смел, а уж насколько ловок преодолевать всякие меры предосторожности со стороны мужей! Клянусь Геркулесом, достоин он был бы один пользоваться благосклонностью всех женщин, одного его следовало бы увенчать золотым венком, особенно за одну проделку, что на днях устроил он с неким ревнивым супругом. Да вот послушай и сравни, все ли любовники одинаковы.
17. Ты знаешь Барбара, здешнего декуриона, 302 которого народ за язвительность и жестокость прозвал Скорпионом? Жену свою, благородного происхождения и одаренную выдающейся красотою, он так строго держит, что из дому почти не выпускает.
Тут мельничиха прерывает ее: — Как же, прекрасно знаю. Ты имеешь в виду Арету, 303 мы с нею в школе вместе учились! — Значит, — говорит старуха, — ты и историю с Филеситером знаешь? — Ничего подобного, — отвечает, — но сгораю желанием узнать ее и молю тебя, матушка, все подробно мне расскажи.
302
17. Декурион — член местного сената, которые были учреждены во времена императоров почти во всех провинциальных городах.
303
Арета — «добродетель» (греч.).
Болтунья не заставила себя просить и так продолжала:
— Пришлось Барбару этому отправиться в дорогу, и желал он невинность супруги своей дражайшей оградить от всяких опасностей как можно лучше. Призывает он к себе тайком раба Мирмекса, 304 известного своей преданностью, и поручает на полную его ответственность присмотр за хозяйкой, пригрозив тюрьмой, пожизненным заточением и, наконец, насильственной голодной смертью, если какой-либо мужчина хоть пальцем, хоть мимоходом дотронется до нее, слова свои подкрепляет он страшными клятвами. Оставив перепуганного Мирмекса в качестве неусыпного стража при супруге, он спокойно отправляется в путь. Крепко запомнив все наставления, Мирмекс не позволял никуда двинуться своей хозяйке. Займется ли она домашней пряжей — он тут же сидит неотступно, пойдет ли на ночь помыться — он идет за ней по пятам, будто прилип, держась рукою за ее платье, — одним словом, с удивительным рвением исполнял порученное ему дело.
304
Мирмекс — «муравей» (греч.).
18. Но от пылкой бдительности Филеситера не могла укрыться несравненная красота женщины. Возбужденный и воспламененный, в особенности молвой о ее целомудрии и невероятно строгим присмотром, он, готовый что угодно сделать, чему угодно подвергнуться, решил пустить в ход все средства, чтобы сломить упорное сопротивление крепости. Уверенный в хрупкости человеческой верности и зная, что деньги улаживают всякие препятствия и что двери даже Адамантовой крепости могут быть сломлены золотом, он нашел случай встретить Мирмекса наедине, открылся ему в своей любви и умолял оказать помощь в его мучениях: он говорил, что близкая смерть для него решена, неизбежна, если он своевременно не достигнет своего желанья, а тот не должен ничего опасаться в таком простом деле; без спутников, под вечер, под кровом мрака он может войти и через короткое время выйти, никем не замеченный. Подобные просьбы он подкрепляет сильным доводом, способным сломить упрямую непоколебимость слуги. Он протягивает ладонь пригоршнею и показывает блестящие новенькие золотые, из которых двадцать предназначалось молодой женщине, а десять он охотно предлагал ему.
19. Мирмекс, придя в ужас от неслыханного преступления, заткнул уши и убежал прочь. Но пред глазами его все стоял пламенный блеск золота; хотя он ушел далеко и быстрым шагом дошел до дому, все ему чудилось прекрасное сияние монет, и богатая добыча уже привела ум его в страшное расстройство, и мысли у бедняги разбежались, разделенные, в разные стороны: с одной стороны, верность, с другой — нажива, тут муки, там благосостояние. Наконец, страх смерти был побежден золотом. Притягательная сила денег не уменьшилась от расстояния, но даже мысли во сне наполнены были губительной алчностью, и хотя хозяйские угрозы не позволяли ему отлучаться из дому, золото звало его за двери. Тут, поборов стыдливость и отбросив нерешительность, передает он предложение хозяйке. Та не опровергает мнения о женском легкомыслии и живо делает обмен между своим целомудрием и презренным металлом. Исполненный радости, спешит Мирмекс окончательно покончить со своей верностью, жаждая не только иметь, но скорее прикоснуться к тем деньгам, которые, на горе себе, он увидел. С восторгом извещает он Филеситера, что его стараниями желание Филеситера может быть удовлетворено, сейчас же требует обещанной платы, и вот золотые нуммы в руке у Мирмекса, которая и медных-то монет не знавала.
20. Когда совсем смерклось, провел он ретивого любовника одного, без провожатых, плотно закрыв ему голову, к дому, а потом и к хозяйской спальне. Только что не испытанными еще объятиями начали чествовать они начинающуюся любовь, только что обнаженные ратоборцы первых чинов Венерина воинства заслужили, как вдруг, против всякого ожидания, воспользовавшись мраком ночи, у дверей дома появляется муж. Он уже принялся стучать, кричать, камни бросать в ворота и, так как промедление все более и более казалось ему подозрительным, начал грозить Мирмексу жестокой расправой. Тот, смущенный внезапной бедою и от жалкого трепетанья потеряв последнее соображенье, ничего не мог придумать лучшего, как сослаться на то, что он запрятал куда-то ключ и в темноте не может его найти. Меж тем Филеситер, услышав шум, набросил рубашку и, совершенно забыв впопыхах обуться, босиком выбежал из спальни. Наконец Мирмекс вложил ключ в скважину, открыл двери и впустил ругавшегося хозяина, а как увидел, что тот быстрым шагом направился к спальне, потихоньку сбежал и выпустил Филеситера. Почувствовав себя в безопасности после того, как тот переступил порог, он запер двери и пошел снова спать.