Шрифт:
Гулкая тьма. И в ней вкрадчивое стрекотание, шелест и смех. Звук распадался на миллионные фрагменты, повторяющие друг друга. Множество какофонировало и наслаивалось – фрагмент на фрагмент, образуя общность, целое, и вновь распадалось на части. Они как морская волна накатывали, сливаясь в единое и отдалялись множась, рассыпаясь и дробясь. Что-то приближалось. Как невидимый свет во тьме, как луч бога не встретивший препятствие, чтоб озарить мир светом рассеиваемых лучей. Что-то было уже рядом, нависая густеющей тьмой и требуя внимания. Звуки миллионами мелких существ
– Откройте глаза… -Протяжно и низко резонировал голос в пространстве что было мною. Что-то было уже рядом и давило своим присутствием…. Сознание начало осознавать себя, получая отражённые лучи от самых отдалённых уголков пространства-тела. Пространство было мною, я был пространством, я был отражённым светом в пространстве. Но что-то тёмное вторглось и давило.
Я почувствовал чью-то руку на плече.
– Откройте глаза… откройте глаза… -кто-то требовательно тряс меня за плечо.
Я послушно открыл глаза. Рука на плече принадлежала склонившемуся и тревожно вглядывающемуся в моё лицо человеку.
– Что это было? Где я?
– Всё в порядке, Виктор. Вы – Виктор. Выпейте воды… и придёте в себя. –Он протянул мне стакан с водой.
Пространство вокруг вибрировало и покачивалось, меня подташнивало. Я почувствовал жажду и приник к протянутому мне стакану. Несколько раз лихорадочно клацнув по стеклу зубами, осушил стакан. Влага начала приятно растекаться по моему телу.
Просыпающиеся ощущения понемногу возвращали сознание в окружающую реальность. Чем больше ощущений проявлялось, тем яснее становилось сознание.
Я находился в кабинете, заполненном книжными стеллажами. Сумрачное помещение наполнялось светом от одного большого окна – стеклянной стены, более чем наполовину задёрнутого гардиной. Солнечный свет делил помещение почти пополам и освещал картины на противоположной от окна стене, большой письменный стол, столетней давности, и кресло предо мной с сидящим в нем человеком.
В кресле напротив располагался длинноволосый седовласый мужчина, пристально вглядываясь в меня, он поглаживал правой рукой небольшую бородку, левая его рука лежала на подлокотнике кресла. Пальцы этой руки нервно подрагивали, отчего перстень с камнем на безымянном пальце осыпал меня отраженным солнечным светом, равномерно пульсируя в моём сознании и отдаваясь волнами нарастающей боли по всему телу.
– Итак, Виктор… Ну-с, рассказывайте!
– Простите… о чём Вы? Рассказывать… что рассказывать? Я что-то никак не вспомню, как я тут оказался… и откуда Вы знаете моё имя? Я… не помню своего имени… я не помню кто и где я. Виктор… пусть будет – Виктор. Но где я?
– Ну как же, Виктор?! Вы пришли с жалобами на стресс, депрессию, частые головные боли… Как сейчас, кстати, самочувствие? Голова не болит?
Он по-прежнему поигрывал пальцами левой руки, немного нервно и нетерпеливо, как если бы кот дергал кончиком своего хвоста. Перстень осыпал меня фейерверком искр, слепил глаза. Я устал уже от него отворачиваться и потому не выдержал:
– Вы не могли бы убрать руку с подлокотника своего кресла? Солнце, отражаясь от камня в перстне, ослепляет меня!
– Да, конечно.
Он не стал убирать руку, а просто повернул перстень внутрь.
– Так лучше?
– Значительно.
– Вернёмся к нашему разговору о Вас. Напомню вам… Итак, я – психотерапевт, Ян Соболь, и Вы, Виктор Шейн, некоторое время назад самостоятельно пришли ко мне на приём… Беспокоит ли Вас сейчас что-нибудь?
– Нет… Думаю, что – нет, не беспокоит.
– Прекрасно. Тогда давайте мы с вами заполним Вашу медицинскую карту… проанкетируем вас. Место работы? Где, когда, кем?
– Хотя… беспокоит! Беспокоит головная боль и чувство тревоги. Я не понимаю происходящего. Только мгновение назад я был в каком-то рае тьмы, а теперь в аду света. Что всё это значит? Что со мной происходит или произошло?
– Давайте, Виктор, попробуем заполнить анкету, тем самым выясним что вы помните. Затем я постараюсь ответить на ваши вопросы, и мы сможем прояснить вашу ситуацию.
Он мне задавал вопросы, я отвечал. Наконец, моя карта была заполнена. Он встал, протянул мне руку для рукопожатия.
– Ну-с… завтра в 15.30 я Вас жду снова, и продолжим наши сеансы. Не опаздывайте. Всего доброго, Виктор.
– Всё? Вы обещали ответить… прояснить ситуацию эту…
– Виктор, всё не так просто, как видится. Мне нужно время чтобы связать разрозненные фрагменты вашей личности и понять происходящее. Пока же вам не о чем беспокоится. Отпустите ситуацию и живите днём сегодняшним. Отдохните. Вы же помните где вы живёте, не так ли?
– Вроде бы помню. Смутно, но помню. Хорошо, я ухожу.
Я встал, ответил на рукопожатие и вышел из кабинета.
Вне стен и коридора этого здания, светило яркое летнее солнце, сновали прохожие. Возле кафе за пластиковыми уличными столиками сидели посетители, наслаждавшиеся кто мороженным, кто кофе, кто соком. Меня по-прежнему мучила жажда, и я присел за свободный столик, спрятавшись от солнца в тень зонтика. Заказал зелёного чая подошедшей ко мне рыжеволосой симпатичной официантке. В ожидании заказа скользил взглядом по публике, по окнам здания напротив, крышам…. Мой взгляд привлёк самолёт, высоко в безмятежном просторе неба оставлявший свой клубящийся след. Прямо перед ним громоздилось огромное белое облако, в котором он и скрылся в следующее мгновение. На прощание сверкнув мне фюзеляжем в лучах дневного солнца, не покинувшего ещё свой зенит. Лайнер был в облаке, я знал это, но его не видел… В этом было что-то шулерское. Меня не покидало чувство беспокойства и обескураженности. Память назойливо, раз за разом возвращала к моменту пробуждения в кабинете психотерапевта, к этим странным и непонятным звукам-существам, вначале облепившим меня, создав некий защитный кокон, наделявший чувством комфорта, а потом, расползаясь, забравшим его вновь…