Метаморфозы: тень
Шрифт:
— Ей можно помочь?
— Ей? Как? — Бравин был искренне удивлен. — Мы не в силах оживить мертвое, Мор. Чудес не бывает.
Вот так, и здесь то же самое. Хочешь чудеса — пиши сказки. Яркие, веселые, смешные сказки, где капля воды поднимает мертвых. Увы, в сказке, куда попал я, с чудесами оказался не фонтан.
— Ты же людям сказал…
Я не успел продолжить.
— Что я сказал твоим людям, Мор? Что посмотрю, можно ли чем-то помочь? Я посмотрел — нельзя. К тому же, я мог им прямо сказать, что мне нужно ее тело, тогда они бы сами принесли ее мне в нужном виде. Целиком или по частям — в каком запросил бы. Так что давай оставим ненужные сейчас рефлексии, не мы ее убили.
— Но она еще жива.
— Она уже мертва, Мор, пусть еще и пытается дышать. Именно поэтому я выбрал ее. Это отличный учебный экземпляр, ее смерть позволит тебе узнать больше чем ее жизнь. Так, возвращаемся к сути, попробуй потянуть нити силы в ее теле, почувствуй разницу между живым и мертвым.
Она лежала с открытыми глазами, и тяжелые крупные слезы стекали по морщинам на пол.
— Она все слышит?
Я знал ответ на этот вопрос, он читался в обреченном взгляде несчастной.
— Так надо, Мор. Всё, приступай.
Ее Тахо была блекло-желтой, дрожащей и слабой, словно больной котенок, выброшенный на автостраду. Нити силы рвались от малейшего натяжения, вызывая вскрики раненой и недовольное шипение Бравина.
— Аккуратнее. Почувствовал? Теперь ложи руку на рану.
Я послушно стал на колено, склонившись над женщиной, и положил правую ладонь на сочащиеся кровью тряпки. Здесь Тахо была другой — серой, липкой, мерзкой. Я отдернул руку.
— Противно? Терпи, солдат. Хорошо, теперь сними бинты и верни ладонь обратно. Я хочу, чтобы ты потянул силу на себя, — голос заклинателя не предполагал споров. — Время быть сильным, Мор.
— Если я сделаю то, что ты просишь, она умрет, — я не понимал, за что держится жизнь в этом искалеченном теле, но было очевидно, что мои действия неумолимо сокращают время, отведенное ей судьбой.
— Конечно, умрет. Так или иначе, но ее жизнь оборвется сегодня, вопрос только в том, сколько она будет страдать.
— Нет, Высший. Вопрос только в том, кто ее убьет, я или вот эта рана, — я взял протянутый Алифи кинжал и аккуратно срезал края тонкой ткани, закрывающий рану. Резким движением сорвал бинт и, положив руку на черную, вонючую корку, потянул силу.
Женщина выгнулась дугой, хриплый крик заполнил небольшую комнату, а темная, грязно-бурая кровь мощными толчками стала рваться из кошмарной раны на боку, заливая мои пальцы.
— Слушай музыку Тахо, Мор. Это — песня смерти. Чувствуй ее, вбирай ее в себя, запоминай.
Волна паники, страха и отчаяния захлестнула неожиданно, выбив потоки слез из моих глаз. Краски померкли, окружающий мир обернулся в черное, полупрозрачное покрывало. Вот искаженное болью темное лицо женщины на темном полу, вот темное окно и призрачный свет вокруг. И только фигура Алифи продолжала полыхать огнем. Женщина умирала, и с каждым толчком крови, с каждым мгновением накатившая паника становилась тише, страх — меньше. Высохли слезы на моих щеках, развеялось черное покрывало, остались только странное ощущение обиды, горечи и фантом боли. Обиды на мужа, что остался жив, горечи на злую судьбу и фантом боли в правом боку.
— Убирай руку, Мор, — голос Бравина вернул меня к действительности. — Уже можно.
Я отпустил еще теплое тело, закрыл окровавленной ладонью остекленевшие глаза и с трудом поднялся на ноги. Меня трясло.
— Тахо всегда несет информацию об источнике. Всегда. О живых и мертвых. Вот только голос умирающих легче услышать. Не доверяй песням смерти, Мор, иногда они уносят за собой рассудок.
— Мерзко тут, — вся веселость Шео Ма осталась наверху, голос старого тысячника гулко ухал и словно тонул в пустом, черном, тесном тоннеле, почти не отражаясь от неровных, укрепленных деревянными подпорками земляных стен.
Мер То пожал плечами, даже не подумав повернуть головы.
— Показывай.
Они пошли вперед вдвоем, сгибаясь и не поднимая голов — высота свежевырытого тоннеля была невелика.
— Копали по плану. Пять шагов вглубь скалы на двадцать шагов в сторону стены. Дальше ровный участок на двадцать шагов. И снова уклон.
Они дошли до развилки.
— Тхонга сказал, что это лучшее место для поворота. Порода здесь сильно глушит звуки и Алифи будет непросто понять, что направление тоннеля изменилось.
— Сколько тоннелей? — Мер То был краток. Зачем тратить много слов, если все уже обсудили задолго до того и нужно было лишь своими глазами увидеть результаты?
— Основных — две ветки. Обе уводим влево от реки, а направо ведем шумовую, — Шео Ма повернулся и неосторожно приподнял голову, рассадив затылок о деревянную балку. — Ыы. К демонам бы эти тоннели, Вождь. Может тут расскажу, дальше они еще ниже становятся.
Мер То знаком приказал остановиться и, привалившись к сухой земле, опустился на корточки. Дело было не в усталости, просто выходить из ямы в земле с развороченной о деревянные перекрытия головой — не лучший вариант.
— Рассказывай.
— Тхонга работают точно по плану. Как договаривались, снаружи бой барабанов глушит звуки земляных работ. Мы еще и трубачей из племени Микоро используем.
— Вот, — перебил тысячника Мер То. — За эти мерзкие дудки ты ответишь особо. Когда начнется штурм всех трубачей отправь в первую линию.
— Хорошо, — Шео Ма, в общем-то, было все равно, что будет с трубачами славного, но слишком малочисленного племени. — Пойдут в атаку первыми, с дудками наперевес. А что? Всех врагов вокруг себя соберут. Я не представляю Алифи, что отказался бы от удовольствия лично засунуть дудку в глотку микоро.
Мер То посмотрел на многословного, вечно улыбающегося тысячника и в который раз словил себя на мысли, что Тун Хар был надежнее, полезнее, а главное, никогда не раздражал.
— Ничтожных дохнет много?
— Да не так, чтобы сильно, — Шео Ма осклабился. — Другой вопрос, что самых ленивых и больных приходится закладывать в требушеты и в назидание отправлять домой. По воздуху. Каждый день с десяток ничтожных запускаем. Ну, и трупы, само собой, тоже. Может, сегодня после тоннелей лично запустишь? Вместе с тенями, чтобы шавкам Косорукого скучно не было.