Метаморфозы вампиров (сборник)
Шрифт:
Я сознавал опасность поспешных выводов, но чем глубже задумывался, тем сильнее убеждался, что кора передних долей — это, так сказать, эпицентр поэзии и интеллекта. В конце концов, что так уж отличает поэта от обычного человека? На самой ранней стадии, очевидно, не «талант». Талант развивается в результате определенного поиска — постижения ценности, моментов всеохватной «новизны», свойственных детству, и счастья. Люди в большинстве забывают их; поэты — изо всех сил к ним тянутся и жизнь проводят в их поиске. Это вопрос своего рода памяти — то, что можно назвать «памятью чувства». Более механистическая ее форма контролируется передними долями, обезьян с поврежденными долями можно приучитьзапоминать,
Читателям, не исключено, припоминается одна устаревшая операция, известная под названием «фронтальная лоботомия»: за глазное яблоко пациенту вводился скальпель, отделявший переднюю область от остального мозга. На буйных или крайне невротичных это часто воздействовало успокаивающе. Очевидно, они переставали чувствовать, а поскольку чувства были в основном неприятные, это нередко оказывалось больному во благо. К сожалению, от такой операции эти люди становились грубее и тупее, так что в конце концов подобную хирургию пресекли.
Первые шесть месяцев в Висконсине прошли у нас в опытах над обезьянами. Мы пытались установить, в самом ли деле передняя область мозга выполняет какую-то функцию, помимо «складирования» лежалых воспоминаний. Мы проводили опыты над детенышами, взрослыми, престарелыми особями. Подсоединяли электроды к среднему гипоталамусу, искусственно стимулируя центры удовольствия, и проверяли у обезьян чувствительность на такие раздражители; при этом предварительно им вводились наркотики. (Результаты были разочаровывающими; опыты с белыми крысами позднее проходили более удачно).
Через шесть месяцев мы изменили направление экспериментов. Мне не терпелось испытать воздействие гипноза, а это означало, что подопытных надо искать среди людей.
Гипноз всегда интриговал изучающих мозг, видимо, потому, что является свидетельством того, что в период бодрствования наша умственная деятельность ограничена «механикой» мозга. Под гипнозом же человек способен проделывать вещи, невозможные при бодрствовании. Что за скрытые силы нагнетаются гипнотизером? И как?
Я смутно чувствовал, что ответ опять-таки кроется в коре передних полушарий. Первым делом мы провели целую серию экспериментов, чтобы составить общее представление. Техническим навыкам нас обучил знакомый психиатр, имеющий стаж гипнотизера. Мы быстро установили, что от гипноза физических различий в мозгу не происходит. Когда испытуемому, у которого закрыты глаза, говорят, что они у него открыты, он соответственно себя и ведет, огибая препятствия с нехитрой сноровкой лунатика; вместе с тем альфа-ритмы — признак того, что он ничего не видит, — упорно держатся. Когда же глаза у него открыты, а внушается, что наоборот, он опять же ведет себя соответственно, только альфа-ритмы прекращаются. Когда испытуемому внушают, что он спит, типичные для сна ритмы улавливаться перестают.
Поскольку эти эксперименты подробно изложены в нашей общей книге на этот предмет, я не буду вдаваться здесь в дальнейшие подробности; скажу лишь, что наши выводы позднее психологи в основном разделили. Взволнованность человека (ее характеризуют бета-волны) не дает ему использовать свои возможности полностью. Человеку не удается окончательно расслабиться. Гипнотизер успокаивает бодрствующее «я» человека и проникает в сердцевину личности, напрямую к «роботу» — нашим углубленным механическим уровням, которым скованная и растерянная наша личность нередко отдает противоречивые приказания. Здесь все основано на людской тенденции уповать на лидера, порой полностью вверяя ему свою волю, все равно что немцы при Гитлере. «Лидеру» (гипнотизеру) зачастую удается вызывать отклик
Эти эксперименты завели нас гораздо дальше, чем мы предполагали — в область преступлений на почве психоза, например. Интересно было обнаружить, что преступления зачастую оказываются восстанием «робота» (в котором, вопреки названию, жизненности хоть отбавляй) против неадекватной личности. Для преступника-психопата характерны сильные тета-ритмы, которые вызываются гневом и отчаянием. У нормального человека тета-ритмы длятся лишь около десяти секунд — эдакий короткий выхлоп вслед за каким-нибудь негативным потрясением, затем их подавляет более высокий уровень личности. У некоторых психопатов такие негативные ритмы довлеют постоянно. Мы установили, что на эти ритмы часто успешно воздействует гипноз; по приказу «лидера» психопат способен достичь самоконтроля, в обычных обстоятельствах невозможного, причем нередко это удается внедрить и в повседневную жизнь несчастного. Так что можно предположить, что повреждение передней зоны усиливает тета-ритмы. Об этих результатах я упоминаю здесь потому, что они не вошли в нашу книгу, охватывающую лишь первый год работы — до того, как начались великие открытия.
Мы приближались к цели. Я сознавал это неотступно. Всякий раз при изучении коры передних полушарий меня не отпускало внятное ощущение того, что я соприкасаюсь с неким тайным источником «соотносительного сознания», источникам грандиозных сил человека. Вместе с тем я не находил практического метода вызволять эти силы. При вживлении в прошлое гипноз нередко вызывал у испытуемого глубокие постижения ценности. Только они в точности напоминали П.Ц. Дика О'Салливана. Я с глухой досадой догадывался, что выискиваю нечто, близкое к сексуальному оргазму.
2 февраля 1971 года Литтлуэй невзначай заметил:
— Прорыв, может статься, наступит совершенно случайно.
На следующий день его предсказание сбылось.
Какой-то период мы увлеченно экспериментировали с мозговыми волнами, в особенности высокочастотными — гамма-ритмами. Работа шла почти рутинная; мы были убеждены, что эти волны не играют особой роли в высшей деятельности мозга. Постижения ценности человек достигает без помощи мозговых волн; они — продукт побочный, все равно что шум мотора машины по отношению к ее езде.
Известно, что включение-выключение электрического света способно вмешиваться в обычные ритмы мозга, вплоть до того, что испытуемый теряет сознание; такая метода использовалась для сдерживания эпилептических припадков. Мы заинтересовались вопросами интерференции мозговых ритмов — уяснить, что же в итоге происходит. В 1971-м году работы в этой области был еще непочатый край. Начали экспериментировать с электрическими токами различной частоты, напрямую подавая их в мозг через электроды. Электроды эти, разумеется, должны были быть очень тонкими, диаметром порой в считанные микроны. Вначале у нас использовалась изолированная сталь, покуда Литтлуэй не прослышал о свойствах «сплава Нойманна» — металла, открытого в 1931-м году австрийским физиологом мозга Алоизом Нойманном. Это сплав железа, меди, цинка, платины и галлия с легким вкраплением углерода. Нойманна сплав этот заинтересовал в основном из-за «эффекта замедленного действия»: при токе слабее одного микровольта он перестает проводить, но вместе с тем на долю секунды «задерживает» ток, после чего выстреливает его одним высверком более высокого напряжения. Случайно открытый в 1919 году неким химиком на военном заводе Круппа, сплав фактически не вызвал к себе интереса, поскольку ему не было особого применения ни в науке, ни в индустрии.