Метаморфозы
Шрифт:
– Так покажи его психологу, - предложил изрядно разочарованный Эмбар: он рассчитывал, наконец, узнать, ради кого или ради чего потратил столько ресурсов. После нескольких неудачных попыток втянуть "Эмбар Текнолоджис" в очередное вооружённое столкновение, "Хай Тек Инк" попыталась даже выкупить своего бывшего сотрудника. Или то, что от него осталось.
– Я полагаю, - подбирая слова, произнёс физиолог, - над ним ставили опыты ещё до того, как он попал к нам.
Альберт нахмурился.
– То есть, ты хочешь сказать, мы над ним тоже опыты проводим? А конкретнее,
– Шеф, - голубые глаза Ферсона твёрдо встретили взгляд Эмбара из-под нахмуренных бровей, - то, что вы мне привезли, сложно было назвать живым существом. Но вы сказали сделать всё, что смогу. И я сделал.
– Объяснись, - Альберт тоже был наслышан о прозвище своего медика. Но будь Ферсон хоть самим Сатаной, Эмбар не позволил бы и волосу упасть с его головы.
– Этому человеку стирали память. Много раз. Очень много. И каждый раз подсаживали смоделированные воспоминания - идеальное прикрытие. Шпион сам не подозревает, что его жизнь - всего лишь легенда.
Шеф нахмурился.
– Человеческий мозг ведь не жёсткий диск, чтоб перезаписывать его в любой момент.
– Вопросы этики очень скользкие, - сухо отозвался экспериментатор.
– Я не о том, как он не свихнулся? Или всё-таки свихнулся? Поэтому тот погром в "Хай Тек" устроил?
– У "Хай Тек Инк" есть какая-то новая разработка по управлению памятью. Задание каждый раз органично вплеталось в легенду: убийства, промышленный шпионаж, похищения... Как они это проделывали технически, я пока не разобрался.
– Умно, - хмыкнул глава корпорации.
– Патриотизм - не такая уж хорошая мотивация. А деньги... во-первых, накладно, во-вторых, обеспеченный агент имеет тенденцию уходить на покой, приходиться готовить следующего...
– Кстати, все приобретённые навыки у него остаются, - заметил Нильс.
– Леонард говорит как минимум на пяти языках - это только те, что я худо-бедно смог проверить, водит все виды транспорта, разбирается в технике, химии, поверхностно - в медицине. Но судя по обрывкам его воспоминаний, он - единственный успешный опыт применения данной технологии. Были и другие, но не выдерживали повторных циклов записей.
– Леонард? Это его имя?
– Это... его стопор. Якорь. Видите ли, шеф, мой регенерирующий препарат дал необычный побочный эффект. Возможно, дело как раз в повреждённой памяти... или определённых врождённых способностях самого индивида...
Медик произнёс эту фразу так осторожно и размеренно, что Эмбар сразу заподозрил неладное.
– Так. И какой же это эффект?
– Он меняет внешность
– Цвет глаз? Волос? Черты лица?
Медик кивнул.
– А ещё комплекцию, пол и возраст. Это имя, Леонард, он придумал себе сам. Как и соответствующую ей внешность. Чтобы иметь хоть какую-то стабильную точку отсчёта.
Альберт Эмбар молчал целую минуту, после чего произнёс:
– Я хочу на это посмотреть.
С некоторым удивлением глава корпорации отметил, что врач нервничает. Считалось, что у искусственного интеллекта первого поколения, разработанного корпорацией, эмоциональный фон на порядок ярче, чем у штатного медика. Сегодня же Ферсон вёл себя необычно: код цифрового замка ввёл только со второй попытки, настоял на том, чтобы морально подготовить пациента и оставил главу корпорации дожидаться в коридоре. Но даже четверть часа спустя, когда Альберт Эмбар собирался войти в палату, Нильс придержал дверь и отрывисто произнёс:
– Будьте помягче с ним, шеф. Леонарду уже неплохо удаётся себя контролировать, но у вас сильная воля и властная натура... Я не знаю точно, что вы увидите. Но, скорее всего, вам это не понравится.
Эмбар что-то неразборчиво хмыкнул и шагнул внутрь. Человек, сидевший на краешке кровати, никак не отреагировал на вошедшего. Альберт несколько секунд рассматривал шапку густых каштановых волос, пока пациент Ферсона не поднял голову и не посмотрел на Эмбара большими карими глазами.
Посетитель пошатнулся и непроизвольно поднял руку к сердцу, которое вдруг болезненно сжалось.
Парень, сидевший на кровати, встал и подошёл к зеркалу.
– Этого я уже видел, - задумчиво произнёс он, и при звуке его голоса Эмбар ощутил необходимость присесть: глава корпорации был уже немолод, хотя и неплохо сохранился для своих лет.
– Где... вы его видели?
– хрипло осведомился Альберт, тяжело опускаясь в кресло.
– В зеркале, как и сейчас, - отозвался молодой человек, поворачиваясь к собеседнику.
– Ещё в первый день. Он чем-то важен для вас и для Нильса? Кто это?
Альберт уже успел взять себя в руки и его ответ прозвучал совершенно спокойно:
– Так выглядел когда-то мой сын. Не могли бы вы... выбрать другой образ, Леонард?
Юноша отрывисто кивнул и снова подошёл к зеркалу. Когда он обернулся снова, то оказался немного ниже ростом, старше, черты лица стали жёстче и совершенно изменились. Серые глаза с интересом разглядывали Эмбара.
– Он умер? Ваш сын.
Альберт непроизвольно сжал руку в кулак. Ферсон, сидевший в соседней аппаратной и следивший за разговором, слегка вздрогнул. Ему вдруг вспомнилось, как много лет назад молодому безработному врачу, которого вышибли из последней клиники за строптивый нрав и привычку совать нос не в свои дела, предложили очень странную, подозрительную, но высокооплачиваемую работу.
Нильс согласился. И не только потому, что питался хлебом с солью уже целую неделю. Было до дрожи интересно, куда его отвезут в машине с глухо затонированными стёклами в сопровождении двух похожих как братья амбалов с квадратными лицами и подозрительно оттопыривающимися пиджаками. Вывели Ферсона с завязанными глазами. Но он сам мотался по трущобам не первый год. И просто узнал эту дыру, когда повязку сняли. Заброшенный завод. Прекрасное место для тайных дел. Он сам когда-то в ранней юности держал тут что-то вроде подпольной лаборатории. Чуть не попался по дурости, еле ноги унёс. На этот раз Ферсон только слегка усмехнулся: от того квартала, где его подобрала машина заказчика, до цели было всего километров десять, битые полтора часа его возили по городу кругами.