Метанойя. Репликация
Шрифт:
Чуть позже нас повели в столовую. Это такое же помещение, в котором нас поселили, только вместо коек стояли длинные деревянные столы с лавками с обеих сторон. Алюминиевая посуда, которую я видел еще ребенком в подвале нашего дома, эта посуда осталась со времен молодости дедушки Алексиса, и нарезанный хлеб на общих тарелках – это все, что было на столах. Остальное разносили помощники. К нам направилась молодая темноволосая девушка с тележкой на колесах, на которой стояла большая кастрюля. Девушка шла вдоль лавок и наливала суп в чашку каждому.
Это точно сон. Подобное я видел лишь в фильмах про постапокалиптические времена или читал в
Поравнявшись со мной, девушка украдкой бросила на меня взгляд и взяла мою чашку. Пока она наливала суп, я придвинулся к ней и тихо произнес:
– Прошу вас, помогите мне, где находятся помещения с детьми и матерями? Я потерял свою семью. Только ориентир, пожалуйста.
Девушка молча налила суп и вернула чашку мне, глянув в сторону охраны, которая ожидала у входа. Я тоже ждал ответа, но не получил его, потому что моя помощница повезла тележку дальше. Пришлось развернуться и сделать вид, что мне нравится еда, хотя в эту секунду захотелось закричать и расшвырять всю посуду со стола.
Впервые за долгое время я пожалел, что у меня нет способностей. Иначе, я бы уже шел на поиски Мии, сметая всех на своем пути. А может, не пришлось бы делать и этого, потому что изначально не позволил бы увезти нас из дома.
Неожиданно за моей спиной раздался грохот, отчего я вздрогнул и развернулся. Та самая девушка уронила с тележки коробку с запасными ложками. Видимо, раздача супа завершилась, и все помощники повезли тележки на выход. Я хотел было помочь и уже перелез через лавку на сторону прохода, но внезапно появившийся рядом охранник прикрикнул на меня, указывая вернуться на место. Когда я повиновался, служащий удовлетворенно развернулся и направился к выходу, где все охранники и находились.
– Строение «А» у смотровой башни, – услышал я шепот девушки, которая доставала ложки прямо за моей спиной и под ногами.
Меня даже отпустило в этот момент. Я расслабил пальцы и нарочно выронил свою ложку, словно она выскользнула случайно. Девушка забрала мою грязную ложку и достала чистую с другой коробки на тележке.
– Как ваше имя? – тихо спросил я, протягивая руку за ложкой.
– Мария, – еле слышно ответила моя помощница, опустив голову и покатив тележку на выход.
– Спасибо, Мария, – так же тихо бросил я ей в след. И вдруг заметил, как она кивнула, продолжая направляться к выходу, при этом опустила одну руку, немного заведя ее за себя, и сделала странный жест: сначала раскрыла ладонь, а потом сжала ее в кулак.
Я развернулся и стал смотреть в свою тарелку. Что это было? Это какой-то знак? Это явно знак, и она подала его мне. Что он может значить? Поток вопросов заполнил мою голову, не давая покоя и сна на несколько дней, потому что каждый следующий раз, когда я видел Марию в столовой, она украдкой встречалась со мной взглядом и подавала тот самый знак – раскрытая ладонь сжималась в кулак.
С тех пор я стал искать строение «А» и когда нашел его, начал готовить план, как пробраться внутрь. Но ничего подходящего для этого не подворачивалось, и я стал подумывать о том, чтобы просто пойти туда, игнорируя местные законы.
За все дни пребывания в сером гетто автобусы продолжали привозить людей. И меня начала напрягать сама ситуация. Она была абсурдна: в какой-то момент всех нас собрали и насильно доставили в это место, где заставляют делать то, что мы не хотим. Нам ничего не объясняют, но продолжают удерживать. И самое главное, все молчат. Ни от кого еще я не слышал слов недовольства или возмущения, люди думают, что так надо, что так лучше, что о нас заботятся. Но здесь что-то не так. Вернее, здесь все не так. С нас собрали данные, используя странные технологии, мою рассеченную бровь вылечили за несколько секунд, приставив к ране какой-то аппарат. А в привычных условиях бровь нужно было бы зашить и долго ходить со шрамом. У нас одни запреты и никаких прав. Что произошло? Все это время жизнь в общине вообще протекала как обычно, без каких-либо изменений, без болезней и смертей. Но вдруг все изменилось, в один момент наша жизнь стала управляться незнакомыми людьми. Такое ощущение, что я не в своей реальности, что это нудный затянувшийся сон, который скоро закончится. Обязательно закончится.
Как-то утром нам объявили о собрании всех корпусов на центральной площади, назвав гетто Серым Городом. Серый Город занимал огромную территорию, расположив строения рядами по периметру, а в центре оставалась пустая зона, которая служила площадью. Когда все были собраны, у смотровой башни развернулся большой экран, это была проекция и располагалась она в воздухе, метрах в десяти от земли. На экране вдруг появилось лицо, вернее голова, которая выглядела как голова человека, только без волос и принадлежности к полу.
– Приветствуем вас! – торжественно произнесла голова. – Спасенные, выжившие и сильные. В нашем мире случилась беда – распространение страшной болезни, которая уже забрала сотни тысяч наших родных и близких. Всех, кто выжил в той смертельной волне, мы собрали в таких местах изоляции. Это карантинные зоны, где вам окажут любую помощь. Сейчас мы собираем оставшихся и разрабатываем план действий для новой жизни. Потому что мир уже не будет прежним. За границей наших зон почти все отравлено. Вода, земля, растения и животные. На наших территориях мы заботимся о вас и обезвреживаем зараженные ресурсы. Вы получите все самое лучшее, но пока идет разработка плана будущей жизни. Просим вас оказывать содействие и проявлять терпение. Мы заботимся о вас.
Во время речи странной головы, я осматривал все группы на площади в надежде увидеть Мию и детей, как вдруг действительно заметил их в рядах через группу от нашей. Мое сердце резко сжалось и замерло, выбросив сразу за этим большую порцию крови, отчего в глазах потемнело. Я стал пробираться через людей в сторону своей семьи, за которой безумно скучал. Вот они, совсем близко, рукой подать.
– Мия! – позвал я негромко, продолжая протискиваться сквозь толпу. – Мирослава, Влад!
Люди удивленно шарахались от меня, кто-то недовольно бурчал, кто-то пытался увидеть, к кому я так настойчиво направляюсь. Но в итоге мне удалось добраться до группы Мии, и я увидел глаза дочери.
– Папочка! – закричала Мирослава и, раскрыв глаза, ринулась ко мне.
Я упал на колени и крепко обнял подбежавшую дочь. Прижав ее к себе, ощутил быстро бьющееся детское сердечко и чуть не закричал от отчаяния. Почему мы должны так жить?! Почему должны терпеть разлуку? Это ведь неправильно! Неправильно!
– Папулечка мой, – причитала Мирослава, вцепившись в меня, – я не хочу здесь жить. Забери меня отсюда. Я хочу домой! Давай уедем!
– Конечно, доченька, мы уедем, уедем, – отвечал я, не обращая внимания на расступившуюся толпу. – Ты подожди, хорошо? Совсем немного. Я заберу вас, и мы уедем. Скоро мы…