Меткая Пуля
Шрифт:
— Как же ты хочешь, чтобы я шел? Ведь парламентеру опасаться нечего.
— Возможно, — возразил бретонец, нисколько не убежденный, — но, право, ваше сиятельство, лучше бы вам оставить при себе хотя бы пистолеты. Никогда нельзя знать наперед, на каких людей нападешь. Далеко ли до беды?
— Не говори глупостей! И граф пожал плечами.
— Если вы непременно хотите идти безоружным разговаривать с этими людьми, которые не внушает мне ни малейшего доверия, я прошу позволения идти с вами, ваше сиятельство.
— Ты-то? Полно, брат! — вскричал молодой человек, смеясь. — Ведь ты страшный трус, это всем известно!
— Правда, но я готов на все, чтобы защитить своего хозяина.
— Именно потому я и не согласен. А вдруг на тебя нападет страх и ты с перепугу перебьешь их всех на месте? Нет, нет, я не хочу этого, у меня нет никакого желания ввязаться в скверную историю из-за тебя.
С этими словами он сошел с лошади и направился в сторону укреплений.
Когда граф был уже совсем близко, он вынул из кармана белый платок и помахал им в воздухе.
Не выпуская винтовки из рук, Джон Брайт внимательно следил за движениями графа; когда он увидел его миролюбивое заявление, то поднял голову и сделал ему знак подойти ближе.
Молодой человек спокойно засунул платок обратно в карман, закурил сигару, вставил монокль в глаз и, тщательно натянув перчатки, храбро двинулся вперед.
У самого укрепления он очутился лицом к лицу с Джоном Брайтом, который ожидал его, опираясь на свою винтовку.
— Что вам надо? — грубо спросил американец. — Говорите скорее, мне некогда болтать.
Граф окинул его надменным взглядом с головы до ног, принял самую презрительную позу и пустил ему в лицо клуб дыма.
— Вы неучтивы, любезнейший, — сухо заметил он.
— Послушайте! — крикнул тот. — Вы что, оскорблять меня пришли, что ли?
— Я пришел оказать вам услугу, но если вы не перемените своего тона, то я боюсь, что буду вынужден отказаться от своих намерений.
— Оказать мне услугу, прошу покорно! А какую же услугу вы можете мне оказать? — усмехнувшись, спросил американец.
— Вы грубиян, с которым говорить очень неприятно, — с осуждением заметил граф. — Я предпочитаю уйти.
— Уйти? Нет, подождите, теперь вы наш драгоценный заложник! Я заберу вас, господин, и отпущу только тогда, когда мне будет выгодно, — возразил американец.
— Неужели? Странно же вы понимаете справедливость! Любопытно право! — вскричал граф все так же насмешливо.
— Справедливости нет там, где речь идет о разбойниках.
— Благодарю за комплимент, почтеннейший. Как же вы удержите меня против моей воли?
— А вот как! — сказал американец, грубо схватив его за плечо.
— Кажется, прости Господи, вы подняли на меня руку! — с живостью вскричал граф, высвободившись быстрым движением.
Не успел переселенец опомниться, как граф перехватил его поперек туловища, приподнял и изо всей силы швырнул через укрепление.
Великан грохнулся оземь посреди своего лагеря совсем ошеломленный.
Вместо того, чтобы удалиться, как сделал бы всякий другой на его месте, молодой человек скрестил руки и преспокойно ждал, куря сигару.
Переселенец между тем, едва опомнившись от удара, встал, потирая бока, встряхиваясь, как мокрая собака, и принялся ощупывать себя, проверяя, все ли кости целы.
Женщины вскрикнули от ужаса, увидев его необычный способ возвращения в лагерь.
Сын и слуги глядели на него, готовые стрелять при малейшем знаке.
— Бросьте оружие! — приказал он им и, снова перескочив через укрепление, подошел к графу.
Тот стоял совершенно бесстрастно.
— Ага! Вы вернулись, — заметил он. — Как вам полет?
— Полноте, полноте, — возразил американец, протягивая ему руку, — я был неправ, я грубая скотина, простите меня!
— Так-то лучше, таким вы мне нравитесь больше; всегда стоит прежде понять друг друга. Ну, теперь вы расположены слушать меня, не правда ли?
— Как нельзя более.
Есть люди, с которыми, подобно тому как поступил граф с Джоном Брайтом, надо действовать при помощи крайних мер, чтобы дать им почувствовать свое превосходство. С подобными людьми надо не рассуждать, но отколотить их, после чего всегда окажется, что эти несговорчивые люди становятся кротки, как агнцы, и делают все, чего от них хотят.
Американец, наделенный большой физической силой и полагаясь на нее, считал себя вправе быть дерзким с человеком худощавым и тщедушным, как ему казалось, но едва этот человек, такой слабый по наружности, доказал ему неоспоримо, что сильнее его, американец, как бык, спрятал рога и отступил.
— Этой ночью, — заговорил тогда граф, — на вас напали черноногие. Я хотел прискакать на помощь, но это оказалось невозможным, да я и опоздал бы в любом случае. Однако, так как по некоторым причинам люди, напавшие на вас, питают ко мне уважение, то я воспользовался своим влиянием на них, чтобы заставить возвратить вам угнанный у вас скот.
— Благодарю; верьте, я искренне сожалею о том, что произошло между нами, но я был так раздосадован этой потерей…
—Я все понимаю и прощаю вам от всего сердца, тем более, что и я, быть может, встряхнул вас не слишком-то нежно с минуту назад.
— Пожалуйста, не говорите об этом больше.
— Как хотите, мне все равно.
— А мой скот?
— Он в вашем распоряжении. Хотите сейчас же получить его?
— Не скрою, что…
— Очень хорошо, — перебил его граф, — подождите меня минутку, я пойду скажу, чтобы его привели.