Мето. Мир
Шрифт:
— Да, я каждый день об этом думаю.
— Если хочешь, могу рассказать о методах отбора. Зная своих родителей, ты сможешь определить их метод путем исключения. Самый известный — медицинский. Детей подвергают тщательному врачебному осмотру и детальному обследованию, чтобы выявить ребенка с наибольшей ожидаемой продолжительностью жизни. А можно, наоборот, проверить его на устойчивость к психологическим травмам и сдать после этого в один из Домов. Одно время в газетах постоянно публиковали экспериментальные тесты для родителей.
Я говорю:
— Но ведь никогда нельзя быть уверенным в будущем… Я хочу сказать, что невозможно же всего предвидеть.
— Ты прав — нельзя, например, предугадать несчастные случаи на дороге. Поэтому некоторые прибегали к помощи магии или гадалок, якобы предсказывавших будущее. Ну а другие, не желая делать выбор самостоятельно, полагались на чистую случайность и бросали жребий. Вот ты все и узнал.
Затем мы молча едим жареную картошку с ломтями ветчины. Она все время пристально смотрит на меня, словно пытаясь раскусить. Говорить неохота. Ее рассказ погрузил меня в раздумья. После десерта она уводит меня в гостиную, чтобы показать фотографии своих детей и внуков. Называя каждого по имени, она указывает отличительную черту его характера и с трудом сдерживает слезы. Когда я ухожу, она берет с меня слово, что я снова приду к ней завтра на обед.
На выходе я сталкиваюсь с молодой брюнеткой, которая отводит от меня взгляд. Я уверен, что уже видел ее утром — то ли в автобусе, то ли в супермаркете. Я тотчас направляюсь к статуе Триумвирата, установленной в честь «трех отцов-основателей Зоны № 17», имена которых я выучил перед экзаменом. Выйдя на площадь, я сажусь на землю, чтобы зарисовать их. Кто-нибудь обязательно подойдет понаблюдать за моей работой, и так проще будет завязать разговор.
Моя уловка великолепно срабатывает. Четыре светловолосых девушки хвалят мой рисунок и просят набросать их портреты. Взамен они сообщают мне свои координаты и покупают бутылочку «Оранжадо», из которой я отпиваю совсем чуть-чуть. Вскоре я решаю уйти, поскольку привлекаю к себе слишком много внимания. На обратном пути я пытаюсь высмотреть закутки, где можно спрятаться ночью, и стараюсь запомнить расстояние от одного до другого. Напротив меня останавливается полицейская машина. Двое мужчин выходят, перегораживают дорогу и резким тоном обращаются ко мне:
— Документы!
Пока один смотрит на меня в упор, второй изучает мой паспорт со всех сторон — даже на просвет. Сыплются вопросы:
— Фамилия, имя, дата рождения, адрес, имена родителей, их профессия и место работы, фамилии соседей, их имена и все остальное…
Я отвечаю не спеша, чтобы он успел записать. Тем временем второй направляется к висящему на столбе белому ящику, открывает его и достает телефон. Разговор длится целую вечность. Я стараюсь не выказать страха. Полицейский возвращается с насмешливым видом победителя:
— А как зовут собаку соседей справа?
— У них нет собаки. У Эрика аллергия.
— Нам очень не нравится, когда подростки шатаются по улице. Так ведь, Марсель?
— Само собой.
— Садись, мы тебя подвезем!
У меня нет выбора, но, судя по игривым взглядам, которыми они обмениваются, это ловушка. Я пытаюсь спорить, чтобы выгадать хотя бы пару секунд:
— Благодарю вас, но я живу совсем рядом… К тому же моя мать…
— Садись!
— Нет, отпустите меня!
Внезапно у них разбивается ветровое, а в следующую секунду и боковое стекло справа. Мы прижимаемся к автомобилю. Мигом забыв обо мне, они прыгают в машину и трогаются с места, скрипя шинами. Мне просто повезло, или, возможно… кто-то меня спас?
Ускоряя шаг, я возвращаюсь домой, поднимаюсь в свою комнату и старательно записываю события этого дня. Непонятно, почему полицейские хотели меня забрать. Сколько ни прокручиваю в голове прошедший день, никак не разберусь, какую ошибку я допустил? Чем себя выдал? Снова спускаюсь взглянуть на своего «двойника». Тот надел наушники и ничего не слышит. Заметив меня, он ясно дает понять, что не желает со мной разговаривать. Тогда я отправляюсь в гостиную и раскрываю газету, чтобы просмотреть сегодняшние новости.
Расследование показало, что мы имеем дело с серийным убийцей. Характер преступления и оставленные на месте улики демонстрируют черты сходства с другими делами, зарегистрированными полицейскими службами.
Ниже помещено интервью с матерью ребенка, которая говорит, что не понимает, как это могло случиться. Ее сын пару дней играл с одним мальчиком, его родителей она не знала, но он казался очень воспитанным.
Инспектор, которому поручено это дело, уточняет, что другими жертвами предполагаемого убийцы были исключительно бродяжки, поэтому полиция не торопилась с расследованием.
Грузовое судно «Либерта» пребывает вне пределов территориальных вод вот уже шесть лет. Изначально судно вышло из Зоны № 18 и недавно приблизилось к нашим берегам с просьбой о помощи. Поскольку международные законы не допускают исключений, армия неоднократно требовала, чтобы корабль удалился. В результате длительных переговоров, завершившихся два дня назад, «Либерта» возвратилась в международные воды, видимо, передумав приводить в исполнение свои угрозы. Капитан даже обещал умышленно посадить свой корабль на мель у берегов Зоны № 17, если мы не согласимся эвакуировать тринадцать инфекционных больных, находящихся на борту.
Ежегодно в середине мая начинаются работы по благоустройству новых районов. В этом году радиус охвата был увеличен на десять километров. Соответствующие службы валят деревья и демонтируют остатки домов, после чего сжигают их огнеметами. Как обычно, потребовалась поддержка армии для эвакуации населения, проживающего в этих местах на нелегальном положении. Произошли жестокие столкновения между мятежниками и силами правопорядка, и мы оплакиваем гибель десятков людей, в том числе одного полицейского. На осень намечена обработка новых Надеждинских полей с целью очищения серых Зон. Марк-Аврелий, один из отцов-основателей Зоны, напомнил сегодня утром на пресс-конференции, что «очистка почв принесет пользу грядущим поколениям. Необходимо подумать о будущем наших детей. Мы должны принести себя в жертву, чтобы сделать их счастливыми. Мятежники, оспаривающие целостность нашей территории и неизбежное развитие науки, будут сурово наказаны».
В саду слышится звук шагов. Я кладу газету на столик в гостиной, возвращаюсь в свою комнату и немного отдыхаю перед ночной вылазкой. За ужином никто не говорит ни слова. Мать собирает поднос с едой и относит его сыну. Я слышу крики. Интересно, он расскажет ей обо мне? Она поднимается с нетронутым подносом: видимо, сын отказался. Тогда отец встает и тоже спускается. Он возвращается через четыре минуты и жестом велит жене вернуться в подвал. Когда она появляется с пустыми руками, я делаю вывод, что отец все-таки уговорил Мишеля.
Я поднимаюсь в свою комнату. Вскоре мое внимание привлекают громкие голоса на первом этаже. Похоже, что внизу кто-то ругается. Поскольку мне так и не удается выяснить, чей же это голос, я спускаюсь и впервые в жизни вижу телевизор, вмонтированный в мебель. Без лишних вопросов я беру стул и сажусь смотреть. Я вижу, что мой «отец» сердится, ведь я нарушаю основное правило, но у него не хватает мужества пойти на конфликт — наверное, из-за конверта с деньгами. Телевизор пересказывает содержание газеты, не добавляя никакой новой информации. Затем показывают один из этапов командной игры с круглым мячом. Игроки гоняют его и бьют по нему ногами. Они должны попасть в прямоугольную рамку с натянутой сеткой. Я возвращаюсь в свою комнату и начинаю готовиться. Открываю окно, осматриваю окрестности и прислушиваюсь к возможным подозрительным звукам. Поначалу на улице царит оживление. Люди выставляют в своих садах корзины: похоже, они наполнены продуктами питания. Затем люди уходят в дома и закрывают ставни, а через пару минут я вижу что откуда ни возьмись отовсюду выбегают дети, по двое или по трое, и забирают корзины. Они стремятся опередить друг друга. Мне плохо видно, но я догадываюсь, что поодаль какие-то дети дерутся. Мало-помалу восстанавливается тишина.
Спустя полчаса я решаю выйти. Как мне и советовали, я кладу оружие на дно кармана. Проходя по дому, я обнаруживаю, что все уже спят.
Выбравшись на улицу, я осторожно продвигаюсь вперед. Я знаю, что идти мне километра два. Вскоре я решаю перейти на бег: по улице ездят только полицейские машины, которые я смогу услышать издалека. Я прохожу мимо супермаркета, где покупал «Оранжадо». Он закрыт, но рядом толпится большая группа детей. Шаг я не замедляю, но успеваю заметить, что они высыпают мусор из баков, а один даже пытается взломать железкой дверь магазина. Никто из этих заблудших детей не обращает внимания на меня: они слишком заняты. Я попадаю в более оживленный район, где люди неспешно гуляют по улице, перехожу на шаг и пристраиваюсь к группе из четырех человек, которые движутся в ту же сторону, что и я. Со стороны может показаться, что мы идем вместе. К сожалению, группа заходит в заведение под названием «ресторан». Я заглядываю внутрь: это что-то типа платной столовой.