Метод беззакония
Шрифт:
Васька злой как черт.
– Понимаешь, они, сволочи, мне угрожать решили. Этот Колька, стал меня стращать и грозить. А ведь молчал, до самого лагеря. Узнали, гады, что я их денежки взял, теперь обнаглели совсем. Я его и шлепнул, там у забора.
– Может тебе действительно отдать "общаг"? Они не утихомирятся.
– Что они мне сделают? Я их сам сделаю. Столько перестрелял, еще столько же перебью. Не боись, парень. Переживем.
Варька затащила меня к реке, ловить рыбу, но мы ее не ловили, а занимались любовью. Где-то в поселке зашумели машины.
– Что это?- насторожился я.
– Зэков
В поселке грохнул выстрел, ахнул взрыв и воздух взорвался трелями автоматов и пулеметов. Я вскочил и стал натягивать штаны.
– Куда, убьют,- завизжала Варька и вцепилась мне в ногу.
– Отвали.
Я отшвырнул ее и понесся к крайним домам. На центральной дороге творилось черт знает что. На меня выпрыгнул, обстреливая улицу, серый пиджак с автоматом и мне пришлось успокоить его ребром ладони по шее. Я вырвал у него оружие и выглянул на дорогу. Четыре ЗИЛа столпилось у Васькиного дома, пятый, проломив ворота, застрял в них. Дом пылал. Израненный лев из огня стрелял по крутящимся в пыли черным фигурам. Стреляла вся улица. Из всех щелей, заборов, домов, крыш, стреляли жители поселка. Несколько нападавших отходили в мою сторону. Я лег на пыльную траву и как на учениях прицелился и выпустил весь рожек в заметавшиеся фигуры. Теперь автомат не нужная игрушка. Опять выглядываю и тут же полетела щепа забора. Заметили.
– Отходим,- орал вдали кто-то.
Стрельба еще больше усилилась и уходила на край поселка. Загорелись два ЗИЛа. Васькин дом уже пылал большим факелом. Из него уже никто не стрелял. Ко мне подбежала запыхавшаяся Варька.
– Батяня,- завыла она.
– Не высовывайся.
Нападавшие уходили по дороге на Юг, а поселок стал оживать. Захлопали калитки, заскрипели ворота и появились стражники, женщины, молодые парни с оружием в руках. Старшина увидев меня с автоматом. Одобрительно кивнул.
– А я думал, кто это их срезал как бритва у последних домов. Прекрасно парень. Вон четверо твоих жмуриков лежат.
– Там еще за домом пятый. Вроде живой.
– Эй, Мишка, посмотри, как там за домом. Сашка там парня уложил. Живой он или нет?
– Жив кажется.
– Тащи сюда.
Варька побежала к дому, туда же собирались жители.
Привели еще двоих нападавших. Старшина, глядя на огонь, тихо сказал.
– Отмаялся Васька. Царствие ему небесное. Мария Ильинична, тоже сгорела. Отбивались они здорово. Вон сколько покойничков лежат.
Старшина обернулся к троим захваченным личностям.
– Кто вы?
Молчание.
– Мишка, прострели яйца первому.
Одетый в форму стражника мужик выволок из ряда здоровенного парня без волос и ткнул автоматом между ног.
– Не надо,- заверещал тот.- В городе был общий сбор воров в законе и Ваську-убийцу приговорили к смертной казни.
– За что?
– За грабеж воровской кассы и разные другие пакости.
– Разве Васька кассу взял? Странно, он мне об этом не говорил.
– Взял. Посыльного из лагеря шлепнул и деньги взял. Ему предлагали вернуть, но он отказался.
– Кто ваш главарь?
– Я знаю, что его звать Серый. Больше я ничего не знаю.
– Ты что, не местный?
– Я из Барнаула. Здесь местных нет. Всех, кто участвовал в операции, из разных городов взяли.
– Ишь, сволочи-местные, обезопасили себя. Ну ладно, а вы
– Нет.
– Мишка, отведи их в амбар, там подумаем, что делать. Сашка, оттащи Варьку к моей женке домой. Нечего ей выть на всю улицу. Мы тут без тебя посчитаем, какой урон понесли.
Варька стояла у догоравшего дома и орала, как недорезанная. Когда я ее пытался выволочь подальше от дома, она стала драться и рваться опять к пожарищу. Пришлось ей выложить хорошую плюху и уже замолчавшую и покорную, повел в дом старшины.
Прошло два дня. Опять по радио, мы получили сведения, что с женского лагеря бежали три женщины с помощью Шатуна. Старшина вызвал к себе стражников.
– Вот что, ребята. Шатун нам всем надоел вот так. Либо его поймайте, либо уберите. Из МБ пришла бумага, что Шатун, это давно разыскиваемый убийца трех старателей, Меркулов Юрий Андреевич. Когда-то давно он жил в каторжном районе северней нас. От того и здешние леса он неплохо знает. Потом пропал, а вот уже лет пять занимается торговлей наркотиков по всем лагерям и колониям севернее нашего пояса стражи. За поимку Шатуна объявлена премия тысяча рублей, если его убьете- в два раза меньше.
– Старшой, неужели мы не отомстим за Ваську?- спросил Мишка.
– Неплохо бы, но кто скажет кого наказывать. Знаем, что руководит в городе всем Серый, а где он находиться даже не знаем. Я закидывал удочку тамошним управленцам, но чует мое сердце, что вся эта чиновничья срань куплена Серым на корню. Все поселки стражи предупреждены мной и я их просил так же о помощи в сборе сведений.
– А как энти, что задержаны, молчат?
– Мы уж очень постарались выбить с них сведения, теперь они молчат навечно. Нового ничего не выяснили.
– Может нашим кому в город съездить? Вон у Герасима, там родственников полно. Послать надо его, пусть разнюхает там, что к чему.
– Я не против. Герасим, как?- спрашивает старшина.
– Я-то что? Как общество решит, так и будет.
– Тогда отправляйся сейчас. Да поосторожней там. Ну все, мужики. Расходитесь, а ты, Саша, останься.
Все выходят.
– Возьмешь, Саша, Васькин участок от волчьего распадка, до большой реки. Хочу предупредить тебя, здесь-то и есть основные тропы Шатуна. Васька страшно болота боялся. Один раз влип в него и на всю жизнь питал к нему отвращение. Шатун наоборот, болот не боится, потому Васька всегда с носом и оставался. Приглядись к кромке болота, пройдись, не могет быть, что бы Шатун следов не оставил. У него там несколько проходных тропок есть.
– Хорошо.
– Мы тут со стариками посовещались и решили тебе всем миром построить дом. Железо из города я уже заказал, а бревна возьмем с лесоповала у зэков. Я уже договорился с начальником шестого лагеря о транспортировке двух машин. Думаю начать с пятницы. К концу Августа дом будет готов. А зимой и свадьбу сыграем, и новоселье.
Я кивнул головой, без всякого энтузиазма.
Тайга хмурилась темным небом. Солнца не было и в еловом лесу было как ночью. Вспыхнули зеленью рысинные глаза, старая знакомая сидела на бревне и делала вид, что я ей не интересен. Прокрадываюсь до едва приметной тропки и замираю за темным стволом огромной ели. Я сидел так четыре часа и незря. Взвизгнула какая-то птица, зашуршала об одежду ветка ели. По тропе пробиралось четверо.