Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 3: Возможное и действительное в социальной практике и научных исследованиях

Коллектив авторов

Rogowski R. Trade and the variety of democratic institutions // International organization. – Cambridge, MA: MIT press, 1987. – Vol. 41. – P. 203–223.

Thomas M.A. What do the worldwide governance indicators measure? // European journal of development research. – Brunel Road: Macmillan, 2009. – Vol. 22. – P. 31–54.

Translating national policy objectives into local achievements across planes of governance and among multiple actors: Second-order devolution and welfare reform implementation / Cho Ch., Kelleher A., Wright D., Yackee S. // Journal of public administration research and theory. – Oxford, 2005. – Vol. 15, N 1. – P. 31–54.

Trust in transition: Cross-country and firm evidence / Raiser M., Rousso A., Steves F., Teksoz U. // The journal of law, economics, & organization. – Oxford, 2007. – Vol. 24, N 2. – P. 407–433.

Unlocking the human potential for public sector performance: United Nations world public sector report, N.Y., 2005. – Mode of access:un/unpan021616.pdf (Дата посещения: 18.11.11.)

Wolfowitz P.A. Regime changes. – L.: The economist, 2005. – Mode of access:(Дата посещения: 18.11.11.)

Приложение

Таблица 1

Результаты множественного регрессионного анализа влияния институциональных реформ на эффективность региональных систем здравоохранения

* Бета-коэффициенты значимы на уровне <=0,05

** Бета-коэффициенты значимы на уровне <=0,01

Таблица 2

Корреляции между технической и социальной эффективностью

< image l:href="#" alt="screen_image_114_70_130"/>

* коэффициент значим на уровне <0,05;

** коэффициент значим на уровне <0,01

Таблица 3

Корреляции между оценками эффективности и показателями удовлетворенности населения

Социальная воображаемость

Категория социальной воображаемости

И.В. Фомин

Глаз – самый активно используемый человеком орган чувств. По оценкам ученых, люди получают через органы зрения до 90% всей информации о мире. Ввиду этого выглядит закономерным тот факт, что в языке мы часто сталкиваемся с метафорическим перенесением на слова, так или иначе связанные с визуальным, значений, имеющих отношение к получению и обработке знания вообще. И такого рода перенос происходит не только в обыденном языке (напр., англ. I see – я понимаю), но и в научном и философском дискурсах.

При внимательном рассмотрении научной и философской терминологии мы можем обнаружить целый ряд понятий, имеющих метафору визуального в своей основе. (Слово «идея», например, происходит от др.-греч. «вид, образ», а «теория» – от др.-греч. «смотрение, наблюдение».) Будучи таким образом метафорически обогащена когнитивными смыслами, визуальность приобретает различные оттенки, которые мы можем проследить, сравнив, например, «очевидную видимость» образа, «усматриваемую видимость» теории и «широкую видимость» мировоззрения.

Одним из важных понятий в этом ряду оказывается «воображение», в котором идея видимости оказывается совмещена с идеей созидания. И в общих чертах мы можем определить воображение как созидающее «видение» ex nihilo – как акт «видения», который оказывается слит с актом креации своего «видимого». В данном тексте мы постараемся сфокусироваться именно на этом специфическом способе «смотрения», обсудив такую важную и, вероятно, пока недостаточно проработанную в обществоведческих дисциплинах категорию, как социальная воображаемость 50 (imaginary (англ.), imaginaire (фр.)).

50

Понятия «воображаемое» и «воображаемость» в этом тексте используются как синонимы.

Категория воображаемости – в ее феноменологическом и психоаналитическом измерениях – вошла в научный обиход прежде всего благодаря работам Ж.-П. Сартра [Сартр, 2001] и Ж. Лакана [Sheridan, 2001]. Впоследствии она была отчасти переосмыслена К. Касториадисом [Castoriadis, 1998] и заняла свое место в дискурсе наук об обществе благодаря работам таких авторов, как Б. Андерсон, Ч. Тейлор и Й. Арнасон. [Андерсон, 2001; Arnason J. P. Culture… 1989; Arnason J.P. The imaginary… 1989; Taylor, 2004].

В настоящей работе мы сосредоточим свое внимание на концепциях К. Касториадиса и Ч. Тейлора, обратившись к разъяснениям, которые эти авторы дают в своих трудах по поводу сущности социального воображаемого, его онтологического статуса и роли воображаемого в жизни общества. Также мы обратимся к вопросу о месте категории воображаемого в ряду обществоведческих объяснительных инструментов. Основными источниками при этом для нас послужат книги «Воображаемое установление общества» 51 Касториадиса [Castoriadis, 1998] и «Социальные воображаемости Модерна» 52 Тейлора [Taylor, 2004].

51

Переведена на русский [Касториадис, 2003].

52

На русском языке доступен фрагмент «Что такое социальное воображаемое?» [Тейлор, 2010] из книги Тэйлора «Секулярная эпоха» [Taylor, 2007].

Как можно надеяться, через анализ точек зрения Касториадиса и Тейлора для категории социальной воображаемости может быть продемонстрирована, с одной стороны, вся ее важность и продуктивность, а с другой стороны, все многообразие и неоднозначность ее трактовок.

Категория воображаемого у К. Касториадиса

Для Касториадиса одной из отправных точек в разработке концепции социальной воображаемости выступает критика так называемого «функционалистского» (в первую очередь марксистского) взгляда на общественные институты, в соответствии с которым существующие институты исчерпывающим образом объясняются теми рационально постигаемыми функциями, которые этими институтами выполняются. Такой подход, по мнению Касториадиса, несостоятелен [Castoriadis, 1998, p. 116].