Мейси Доббс. Одного поля ягоды
Шрифт:
— Почему ты ничего об этом не сказал, Билли?
— Ну, мисс, тогда она еще была жива, ведь так? И я к ней не присматривался. Я же приходил только разузнать о мисс Уэйт.
Мейси вздохнула:
— Честный ответ. Но запомни…
— Да, знаю, «все должно быть описано досконально». Но, мисс, я же так и сделал. Все записал в блокнот, но ничего не сказал, потому что это ведь не миссис Фишер сбежала, правда?
Билли неуклюже сел, а Мейси осталась стоять, глядя в окно на площадь. На улице темнело. Прежде он говорил, что хочет попасть домой вовремя, чтобы отвести детей на игровую площадку. Ей
— Да, Билли, ты прав. А теперь вспомни еще раз, что происходило после твоего ухода.
— Миссис Фишер рассказала о мисс Уэйт и монашках. Она сидела развалившись, чуть не падала. Потом я попрощался, поблагодарил, как полагается, и ушел.
Мейси вздохнула.
— Господи, если бы только кто-нибудь из слуг закрыл за тобой дверь.
— Я тоже на это надеюсь, мисс. Но служанки там не было. И кстати, сдается мне, следом за мной в дом кто-то вошел.
— Что ж, Билли, будем думать, что так и было.
— Нет, мисс, понимаете, сразу после меня.
— Объясни.
— Я стоял на улице, ну вы же знаете, какие там узкие переулки. И так чудно получилось: я из дома вышел и стал протискиваться мимо здоровенной машины, которую леди припарковала прямо на тротуаре, а потом свернул в сторону «Виктории». Не прошел и пары ярдов, как услышал за спиной шаги, а потом хлопнула дверь. Подумал, это, наверно, мистер Фишер с работы вернулся или еще откуда и я его не увидел.
— Ты уверен, что хлопнула дверь дома номер девять?
— Вернее некуда. Тот же звук, мисс. Слух у меня что Чадо. Иной раз детишки зашалят, так уж я точно знаю, откуда шум, — иначе от моих негодников житья не будет. Даже если бы стукнула дверь другого дома на той же улице, звук был бы другой, в обоих направлениях. Нет, это хлопнула дверь девятого дома.
Билли посмотрел на Мейси, и в глазах у него отразился ужас — его вдруг осенила жуткая догадка.
— Послушайте, мисс, уж не думаете ли вы, что это он ее пришил?
— Не исключено.
Мейси обдумывала еще одну версию: а вдруг Лидия Фишер лгала Билли с самого начала? Замеченный на лестнице чемодан мог принадлежать Шарлотте Уэйт, которая — в одиночку или с чужой помощью — и убила подругу. Уэйт назвал дочь «увядающей лилией», но Мейси она больше казалась темной лошадкой.
— Становится все интереснее, правда, мисс?
— Интригующе, я бы сказала. Интригующе. Я написала матушке Констанции в Кэмденское аббатство в Кент и надеюсь получить ответ с обратной почтой. Независимо от того, скрывается там Шарлотта или нет, матушка сможет прояснить, что на уме у девушки, страстно пожелавшей стать монашкой. Я навещу ее при первой возможности. Также хочу переговорить с доктором Бланшем и, чтобы прежде увидеться с ним, остановлюсь во вдовьем доме в Челстоуне.
— А к старику отцу заедете?
— Ну конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Удивительный человек ваш отец. Просто вы с ним почти не видитесь, а он ваш единственный родственник.
Мейси изумленно отпрянула. Правота Билли ужалила ее, словно невидимое насекомое. Она знала, что именно так ранит правда, и лицо ее залилось краской.
— Я вижусь с отцом по мере возможности. — Мейси наклонилась к стопке бумаг и, сложив их, взглянула на
— Ничего, успею, мисс. Мы всегда играем, прежде чем они идут спать. Любим немного пошалить, хотя женушка моя вечно стонет, что дети слишком разволнуются и им уж не до сна.
— Думаю, на сегодня хватит. Завтра утром я встречаюсь с инспектором Стрэттоном, и мы едем в дом Лидии Фишер. Пару дней я пробуду в Кенте, так что будь готов справляться без меня.
— Я вас не подведу, мисс. — Вытянув раненую ногу, Билли встал со стула.
— Снова нога беспокоит? Сегодня тебе как будто легче.
— Да она то отпустит, то опять прихватит, мисс. То так, то эдак. Ну, я пойду?
— Хорошо, Билли.
Натянув пальто, помощник махнул Мейси на прощание и заковылял вниз по лестнице. Парадная дверь отворилась и гулко захлопнулась. На часах было шесть пополудни.
Уходить Мейси не спешила.
Хотя денек выдался долгий и столько всего произошло, она вовсе не жаждала опять оказаться в своих апартаментах. При мысли о предстоящем вечере у нее заныло сердце. Может, она спустится вниз и выпьет чашку какао с Сандрой, одной из служанок, оставшихся в особняке Комптонов в Белгравии, тогда как вся остальная прислуга находилась в Челстоуне. Сандра, Валери и Тереза казались милыми девушками, однако не слишком доверяли Мейси Доббс, которая, как они знали, когда-то являлась одной из них. Поэтому нередко им было трудно заговорить с ней, хотя держались они вполне дружелюбно.
Собирая бумаги, Мейси сложила корреспонденцию в папку, перед уходом проверила, хорошо ли заперты ящики стола, и погасила свет. Завтра предстоял еще один рабочий день, который, как она надеялась, расскажет больше не только о смерти Лидии Фишер, но и, возможно, о характере, мотивах и местонахождении дочери ее клиента. Мысленно отметила, что нужно подготовить дополнительные вопросы Джозефу Уэйту о друзьях его дочери. Она еще не решила, спрашивать ли его о сыне.
Закрыв парадную дверь, Мейси вышла на оживленную площадь. Вокруг шли прохожие, направлявшиеся в гости, возвращались в съемные комнатушки студенты-художники из Школы Слейда, покупатели входили и выходили из продуктовой лавки: там миссис Кларк с дочерью Фиби сбивались с ног, исполняя самые прихотливые заказы разношерстной публики Фицрой-сквер, которую глубокая экономическая депрессия ничуть не тревожила.
Мейси свернула направо на Уоррен-стрит, на ходу натягивая перчатки, но вдруг остановилась, заметив на противоположной стороне дороги двух мужчин. Они только что вышли из паба «Принц Уэльский» и на минуту встали под фонарем, а затем спрятались в тень подальше от освещения. Она тоже шагнула в тень, чтобы остаться незамеченной. Непрерывно оглядываясь по сторонам, мужчины коротко о чем-то поговорили. Один из них, незнакомый Мейси, вынул из внутреннего кармана пальто конверт, а второй, озираясь, забрал его и что-то вложил в руку первому. Ей показалось, что он передал несколько свернутых банкнот — плату за товар. Она смотрела, как мужчины разошлись. Незнакомец вернулся в паб, а второй отрывисто захромал в сторону Юстон-роуд. В тусклом свете фонарей, пробивавшемся сквозь вечерний туман, мелькнула его светлая шевелюра.