Мейси Доббс. Одного поля ягоды
Шрифт:
Мейси прекрасно знала, кого Лидия Фишер приводила домой вчера вечером. Но кто же мог зайти к ней так скоро, что даже чай еще не успел остыть? Она сама открыла дверь? Билли сказал, что служанка ушла по поручению, едва принесла чай, так что его никто не провожал. Может быть, Лидия налила себе еще чаю, пытаясь протрезветь, несмотря на нежданного гостя? И как убийца ухитрился подлить в чай наркотик? Или гость заметил, что Лидия пьяна, и предложил заварить свежего чая, который так легко было отравить? Мог ли убийца ввести Лидии еще наркотика, едва ее мышцы сковало судорогой после первых глотков?
Она гадала, как ей снова попасть в дом Лидии. Хотелось выяснить, какой образ жизни вела убитая и что ее печалило, потому что одно Мейси знала наверняка: миссис Фишер о чем-то горевала.
По пути она вспомнила ощущение покалывания на шее, которое испытала, стоя перед дверью в комнату Лидии, за которой лежало ее тело. Мейси не стала отгонять от себя это чувство и задалась вопросом: «Что ты хочешь мне показать?» Раньше она никогда не испытывала на месте преступления столь противоречивого ощущения, подобного соприкосновению с тканью, с одной стороны гладкой, как атлас, а с другой — грубой, как наждачная бумага. У нее была уверенность, что последнего посетителя этого дома тяготило ужасное бремя, которое смерть Лидии Фишер ничуть не облегчила.
Мейси быстро зашагала к станции метро «Виктория», чтобы как можно скорее вернуться в контору и оставить Билли записку о том, что будет в пять. В поисках Шарлотты Уэйт нельзя было терять ни минуты. Если жертва из Кулсдона, Филиппа Седжвик, и Лидия Фишер были ее подругами, то Шарлотту необходимо было отыскать. Одна погибшая подруга — это трагедия, а две — зловещее совпадение.
Едва Мейси подошла к входу на станцию метро, как подле нее притормозила черная машина, которую она уже видела сегодня. Дверца открылась, и, слегка коснувшись шляпы в знак приветствия, возник инспектор криминальной полиции Ричард Стрэттон.
— Мисс Доббс, я подумал, что найду вас на пути к метро. Ведь, как я заметил, сегодня вы были без своей красненькой машинки. Послушайте, у вас выдалось ужасное утро. Не согласитесь ли выпить со мной чашечку кофе?
Мейси посмотрела на часы. Надо же, обед уже прошел, а она и не вспомнила.
— Да, время еще есть, но… мне нужно вернуться в контору к пяти.
— Буду счастлив подвезти вас. Но прежде давайте переберемся на другую сторону. — Стрэттон указал на небольшое кафе, и Мейси кивнула в знак согласия.
Инспектор легонько взял ее за локоть и повел через редкий поток машин. Мейси знала, что во время следующего разговора, уже в формальной обстановке, он скорее всего будет не столь обходителен.
Официантка проводила их за столик в углу заведения.
— Мисс Доббс, меня интересует, почему вы оказались в гостях у миссис Фишер именно сегодня. Вам есть что добавить о причинах вашего появления на месте преступления?
— Полагаю, все, что могла, я уже рассказала. Жертва когда-то дружила с женщиной, которую я сейчас разыскиваю по поручению одного клиента. Я думала, что она сможет мне помочь.
Официантка вернулась с подносом и поставила на стол белый фарфоровый чайник, кувшин с кипятком, сахарницу, молочник и пару белых фарфоровых чашечек с блюдцами. Присев в коротком
— Хм-м. Любопытно. Знайте, у этой женщины было множество друзей.
— Возможно, просто знакомых, инспектор.
— Да, вероятно. — Стрэттон задумался, а Мейси принялась разливать чай.
— А вы, оказывается, добавляете молоко прямо в чай.
— Старинная лондонская традиция, инспектор. Никогда не начинать с молока, потому что можно перелить. А если прежде налить чая, легче определить, сколько молока потребуется. — Мейси передала чашку Стрэттону и, подвинув ему сахарницу, наполнила свою чашку.
Когда инспектор отпил горячего чая, она решила сама перейти к расспросам:
— Думаю, вы согласитесь с тем, что происшествие на Чейн-мьюз связано с убийством в Кулсдоне?
Стрэттон вдруг резко опустил чашку на блюдце, и звон посуды привлек внимание нескольких посетителей.
— Инспектор, догадаться не так уж трудно, — тихо заметила Мейси.
Стрэттон внимательно посмотрел на нее, а затем ответил:
— Строго между нами.
— Конечно.
Инспектор продолжил:
— Места преступления в обоих случаях схожи: следов крови почти не было, учитывая количество ударов. Спилсбери подозревает, что жертве ввели наркотик, вероятнее всего, морфин, а затем жестоко искололи более опасным оружием. То же самое проделали с жертвой в Кулсдоне. Тело нашли остывшим — уже началось окоченение.
— Спилсбери уже установил время смерти?
— Неофициально он сказал, что смерть наступила вчера после обеда или позже вечером. Придется дождаться его подробного отчета. Обычно он дает точную оценку еще на месте преступления. По-видимому, вчера, когда принесли чай, леди Фишер отпустила горничную, и с тех пор ни она, ни повар хозяйку не видели. Но, как показала прислуга, это было обычным делом. Леди Фишер нередко уезжала из дома поздно вечером, при этом не просила служанку помочь ей собраться. Бывало, она запиралась в своей комнате на несколько дней, велев не беспокоить, — в противном случае была вне себя от ярости. Возможно, убийца запер за собой дверь в комнату, вышел, и очень долго в доме не было ни души. Повар сказал, что прежняя горничная и пальцем бы не пошевелила, если б миссис Фишер просидела в своей комнате два-три дня. Если бы вы не приехали и не наткнулись на плачущую служанку, тело могло пролежать там долго. Вернулся бы повар, убедил девушку не суетиться, и на этом все бы закончилось.
— Слава Богу, что я зашла к ней.
— И еще кое-что. В среду перед уходом служанка подала чай и заметила хозяйку в компании мужчины лет тридцати — тридцати пяти. Кстати, мисс Доббс, снова должен подчеркнуть: все строго конфиденциально. — Потягивая чай, Стрэттон внимательно посмотрел на Мейси.
— Конечно, инспектор. — Она хотела узнать больше.
— В общем, мужчина был среднего телосложения, слегка прихрамывал — вероятно, ветеран войны — и волосы были, «как копна соломы», так выразилась горничная. Пока что это наш главный подозреваемый, и нужно как можно скорее выяснить его личность и разыскать.