Меж двух мгновений Вечности (часть первая и вторая)
Шрифт:
Марину он подхватил вечером. Она сидела на той самой скамеечке в скверике за клубом, о которой, конечно, совершенно случайно рассказала ему вчера. Крот оценил диспозицию. Скверик окружали высокие неухоженные кусты, и потому скамеечка просматривалась только сверху. Он аккуратно приземлился неподалеку. Марина подняла глаза. Взглянула удивленно. Улыбнулась. А Крот растерялся. Надо было что-то говорить. Искать объяснение вроде бы случайной встречи. Он выбрался наружу, еще раз обругав про себя не желающую слушаться ногу.
Марина захлопнула книгу и поднялась ему
– Отвоевали имущество у Стрижич?
– Спросила, весело блеснув глазами. Видно было, что ущемление имущественных прав начальницы ей очень даже нравится. Похлопала машину по выпуклому боку и добавила, - но она, конечно, сделала вид, что отдала авик сама. И, будто бы, брала его только продиагностировать, - и, не давая ему открыть рта, то ли в силу женской болтливости, то ли, чтобы не ставить в неудобное положение, вынуждая отвечать на этот не совсем этичный вопрос, спросила, - покатаете?
– Конечно.
– Ответил он мысленно поблагодарив её за то, что она избавила его от необходимости хитрых заходов.
Они втиснулись в кабину, неловко соприкасаясь взглядами, руками, плечами. И уже до объяснений было ясно, для чего они туда влезли.
Он нажал рычажок, рука дрогнула, и Шмель рванул вверх.
– Ну, не так резко, - сказала Марина дрогнувшим голосом.
– Спокойнее. Плохо вас Катюша обучала. Дайте-ка, а то вы во двор особняка не попадёте. Ещё на забор сядете.
– Она перегнулась к пульту, касаясь его, уже не мимолетно, а жарко и плотно. Шелковистые волосы, скользнули по его щеке. Крот не удержался и поймал их губами. Марина повела головой, словно желая высвободить прядку. Он не дал. Обнял её и притянул к себе. Авиэтку тряхнуло.
– Разобьёмся, - прошептала она, высвобождаясь.
– Двадцать сантиметров страховочного расстояния...
– Не бились вы никогда, товарищ подполковник, об эти сантиметры. Они от смерти, может быть, и спасут, но не от увечий.
Она произнесла эти слова таким официальным тоном, что Крота бросило в холод. Он вдруг понял, в каком глупом положении оказался. Вот сейчас она посадит машину, выйдет и с гордым видом удалится, а он останется сидеть дурак дураком. Марина уверенно повела машину к особняку, ловко и умело посадила её, поправила волосы, повернувшись к нему, сказала:
– Вот теперь можно...
И сама потянулась к нему, но не обняла, даже не подняла рук. И вновь душистые волосы коснулись его лица. Крот осторожно отстранил их, провел руку от шеи к затылку, погружая пальцы в шелковистые глубины. У нее были упругие, смелые губы. Это так не вязалась с податливой покорностью плеч. Сердце его бешено затрепетало.
– Ого, как бьётся, - прошептала она, отстраняясь, чтобы отдышаться после поцелуя, и припала ухом к его груди.
– Ну, подождите, дайте послушать.
– Да что там слушать, - ответил он отрывисто, пытаясь успокоиться и стыдясь себя. На самом деле - как мальчишка.
– Как что? Это воинский
– В твою, конечно.
– Пойдёмте, - сказала она.
– Вы же хотите показать мне дом и угостить чаем, не так ли?
– Глаза её смеялись.
Он подготовился к встрече. Днём велел дневальным перенести в танцзал кровать, стол, шкаф и еще кое-что из мелочи, оставшейся после прежнего владельца. Мебель была казенной, но качественной, современной. Где Седых это все брал и как тащил в медвежий угол, было известно только ему одному. В доме Крот немного пришёл в себя. Сдерживая нетерпение, угощал Марину коньяком. Что говорить, и как вести себя не знал, и потому держался скованно, шутил невпопад. Она сдержанно улыбалась в ответ на его шутки, но, кажется, слушала их невнимательно. Потом вздохнула, посмотрела серьезно и сказала строгим голосом:
– Я в душ первая.
И сразу пропал романтический настрой. Но желание не угасло, а наоборот, разгорелось, и осталась лишь потребность плоти - горячая и непреодолимая.
– Ты меня совсем расплющил, - проговорила она жалобно, выбираясь из-под его руки.
За окнами сгущались сумерки.
– У меня есть чай. Хочешь чаю?
– Нет... Чаю я не хочу. Чай я буду пить дома. В общежитии.
– Останешься?
– Спросил, хотя мог бы просто оставить её у себя. Она уловила разницу, и ответила:
– Ну, нет. Я не хочу привязывать себя к месту и связывать вас.
– Говори мне "ты".
– Перевел он разговор на другое, потому что вдруг понял сейчас то, чего не понял, когда спрашивал: он ведь сам подсказал ей удобный ответ на свой вопрос.
– Пока не получится. А может быть, и не понадобится.
– Почему это?
– Ну, как почему? Вдруг этого достаточно? Вам нужна была женщина, все равно какая. Вы ее получили. Мне нужен был герой моего романа, и я тоже его получила.
– Далеко не всё равно. Ты мне сразу очень понравилась.
– Я вас просто-напросто соблазнила. С одиноким мужчиной нетрудно справиться. И потом, мне хотелось прочесть вас.
– Что значит, прочесть?
– Все эти литературные ассоциации начинали его утомлять.
– Прочесть вас. Мне очень интересно, какой вы. Когда мы узнали, что вы будете у нас начальником, что тут началось! Целую неделю у девчонок только и разговоров было. "Неужели тот самый Крот?" "Тот самый!" Вот он Крот, рядышком. Рукой можно потрогать.
– Она дотронулась пальчиком до его плеча.
– Да ну, выдумали тоже, - хмыкнул Крот вроде как недовольно, хотя ему было приятно слышать от неё такое.
– Ты мне расскажешь, как это было?
– Она изогнулась и положила ему на грудь голову.
– Или это гостайна? Ты давал подписку о неразглашении?
– А, всё-таки "ты"!
– Ладно, - согласилась она, - давай уж на "ты". Ну так расскажешь?
– Да что там рассказывать? Иди ко мне.
– Мне уже пора идти от тебя. Ты меня подбросишь?
– Ага, - ответил он, сгреб её, вскочил на ноги и швырнул к потолку. Волосы метнулись словно крылья, она взвизгнула.