Меж молотом и наковальней
Шрифт:
— Вот и все, — устало прошептала я, выходя из кухни.
В зале было совсем темно. На улице бушевал ветер, и за стенами натужно поскрипывали деревья. Я поднялась на второй этаж, чувствуя себя на диво разбитой. Все закончилось. Так почему же продолжает терзать плохое предчувствие? И на сердце тяжело, будто случилось что-то, что поправить уже никогда не удастся…
Весь день я варила зелье, полностью сконцентрировавшись на работе. Работа, на счастье, спорилась. Вместе с усталостью пришло отупение, охватившее тело и разум, зато ушло проклятое
— Интересно, ты была такой же? — прошептала я. — Такой же… безответственной? И тоже делала ошибки, принося боль любимым? Или это я от кого другого унаследовала?
Мне вдруг показалось, что выразительные глаза сидевшего у ног Алиции зверя засветились пониманием и… любовью.
Бред какой. И уже который раз… то к вампирам тянет, то к собакам. Все, пора в отпуск или на природу. Хотя нет, на природу нельзя, там еще медведи имеются, что для сумасшедших ведьм смерти подобно.
Я пожелала портрету спокойной ночи и пошла спать.
Проснулась от странного звука в кабинете: там будто что-то упало и разбилось на мелкие кусочки. Села на кровати, откинув одеяло и прислушавшись. Надеялась, что показалось, но легкие, едва слышные шаги в соседней комнате, увы, сожрали все сомнения.
— Пу! — прошипела я, заворачиваясь в халат и нащупывая босыми ногами тапки. — Несносный ребенок! Опять к зеркалу полезла!
Все больше раздражаясь, я выбежала в открытую дверь кабинета. Не успела и шагу сделать в темноте, как кто-то грубо схватил меня за волосы, шарахнул лбом о стену и, зажав мне рот, прошептал:
— Тихо!
Узнав и не узнав голос одновременно, я кивнула, чувствуя как растекается по всему телу липкий ужас. Голова раскалывалась от боли. Да, уж кого-кого, а этого… человека видеть я не желала. И прижиматься к нему спиной я не хотела. А меня, простите, кто-то спрашивал? Внезапно ослабев, я оказалась на грани сна и реальности, чувствуя, как все более и более слетаю в вязкую темноту. А и хорошо… там безопаснее будет.
— Даже не думай терять сознание! Я еще с тобой не наигрался.
Он впился мне ногтями в плечо. Боль, острая, жаркая, вмиг отрезвила. Я зарычала, пытаясь вырваться, но все усилия разбивались об его тихий смех. Он был слишком силен. И все так прижимал меня в себе.
— Так-то лучше. Долг платежом красен! — шепнул мне в шею вампир. — Слышал, что у каждой ведьмы есть своя сфера влияния, что колдовать тут можешь только ты. Так?
— Так, — вновь попыталась вырваться я, вновь тщетно. Да пусти же ты, морда бессмертная!
Тело его оказалось на удивление горячим. Видимо, Призрак был прав… все, написанное о вампирах в книгах — сказки. И Анри живой. Нет, слишком живой. Но, надеюсь, ненадолго.
— Вот видишь, хорошая девочка, быстро призналась. Даже мучить не пришлось… очень жаль. Говори, кому понадобились три дня моей жизни?
Ладонь отпустила мой рот, и я наконец-то смогла дышать.
— Ну! Говори, пока я добрый!
Что я могла сказать? Запаниковав, я забилась в объятиях вампира еще сильнее. Но толку было столько же.
— Какая красивая кожа… мне испортить ее синяками? Или чем похуже? — холодно поинтересовался вампир, вдавив меня в стену, и сам тон его голоса подействовал отрезвляюще. Стало вдруг все равно, и Остапа понесло…
— А тебе трех дней жалко, да? Ты же у нас вечный, вот и не жмотничай. Вернула тебя живым, здоровым — радуйся!
Вампир тихо засмеялся.
— А девочка-то с характером. Люблю таких. Вернула откуда?
Я сглотнула.
— Кое-кто хотел посмотреть, каково это быть любимой вампиром, — почти не соврала я.
Врать было опасно. Это я не только знала, чувствовала всем телом. Его не обманешь, как и большую часть бессмертных… ненавижу таких бессмертных!
— Ага… богатая дамочка, которой захотелось развлечься, — усмехнулся вампир. — Острых ощущений за наверняка хорошую цену. Я ее хорошо развлек?
Он провел пальцем по моей шее.
— Да… — простонала я.
Странные ощущения. И уже вовсе не похожие на страх или боль: дорожка удовольствия по коже. Боже, что я творю? Он же меня убивать собрался!
— Дама довольна? — шептал вампир мне в волосы.
— Да…
Тихий смех над ухом. Легкая боль, когда Анри острым ногтем царапнул мою шею…
Горячее и липкое пробежало дорожкой по коже, и у самого основания шеи было поймано еще одним нежным поцелуем. Я шумно вдохнула воздух через сжатые зубы. Сладко-то как…
— Даже не сомневался, — продолжал шептать Анри, голосом разгоняя кровь жилах. — А ты симпатичная… ведьмочка-то. Видишь ли, обычно мне дней не жалко, ты права. Для такой милой девочки, как ты, мне ничего не жалко, стоило только попросить. Но и мы, вампиры, представь себе, бываем заняты. Из-за тебя я опоздал на важную встречу… чем расплачиваться будешь?
Я живо очнулась от наваждения, задрожав. Что я творю? Есть только один способ расплатиться с Анри, и этот способ мне явно не понравится. Как и дыхание вампира на моей шее.
А бывший суженный Маман явно хорошо развлекался: лизнув еще раз горящую царапину он томно протянул:
— Сообразительная девочка. Все правильно поняла.
— Убьешь?
— А у меня есть выбор? Либо стану посмешищем, либо — убью.
— Посмешищем ты и так стал… — прошипела я. А что? Все равно убивать собирается, так хоть кровь напоследок попорчу! — Даже жениться обещал.
— Уж не на тебе ли? — издевался вампир, играя с поясом моего халатика. — А что? Может, идея не так и плоха. Дай опробую. Фигурка у тебя, вижу, ничего… коль не понравишься, всегда успею шею свернуть. Вдовцом быть мне не привыкать… говорят, черное мне идет, красиво контрастирует с цветом кожи. Богатенькие дамочки так и плывут… пожить к себе пускают. Кормят… вкусно.