Между "А" и "Б"
Шрифт:
В классе плясали солнечные зайчики, и все ребята глядели в окна. А на переменах классы пустели — даже зубрилы выбегали во двор.
Вокруг Иры на каждой переменке собирались девчонки:
— А что дальше?
— Ему так долго хлопали, забросали всего цветами…
— Этого толстого, с бакенбардами? — мимоходом спросил я.
— И совсем он не толстый, — обиделась Ира. — Откуда ты это взял?
— Ладно, — отмахнулись от меня девчонки. — Что он еще спел?
Я направился к Семке.
— А
— Ты знаешь, — Семка радостно завертел головой. Иногда мне казалось, что в порыве восторга он может повернуть голову на 360 градусов. — Ты знаешь, звонок, который звенит в нашей школе, сделали сами ребята. Звонок соединен с часами, и как только время подходит к переменке или уроку, раздается — дзинь! И все автоматически. Ему уже десять лет, этому звонку, а он еще ни разу не ломался.
— Очень интересно, — зевнул я. — И сегодня ты туда?
— Ага, — сказал Семка.
Я повернулся и пошел в класс.
Семка догнал меня.
— Может, и тебе записаться в кружок?
— Нет. Степан Александрович не пустит. Да я и сам не хочу.
Вечером я снова был на Гороховой улице. Прошел один раз мимо фонаря, второй раз. Горох не появлялся. Глянул на окна его квартиры — светятся. Может, Горох дома?
Тогда я вспомнил, как вызывали Гороха его приятели. Я заложил два пальца в рот и свистнул.
В ту же минуту лохматая голова Гороха показалась в окне. Он что-то жевал.
Я помахал ему рукой.
— А, это ты! — крикнул Горох. — Сейчас спущусь.
— Я согласен, — сказал я, когда Горох подбежал ко мне.
— Молодец, Валерка, — от радости просиял Горох. — Дай пять.
Мы пожали друг другу руки.
— Поезд идет в 8.30, - сказал Горох. — Не проспишь?
— Нет.
— Будь здоров. Поесть захвати с собой. Понял?
ЗОЛОТОЙ ДЕНЕК
— А зачем портфель взял? — спросил меня Горох на вокзале. — На сегодня уроки отменяются.
— Просто так, — я помахал портфелем. — Чтобы мама не заметила, ей сегодня на вторую смену.
— Конспирация, — захохотал Горох. — Не дрейфь, ледоход стоит того, чтобы школу пропустить. А к вечеру вернешься, мать ничего и не узнает.
Денег на билет нам хватило только "туда".
— Назад "зайцами" поедем, — не унывал Горох. — Умеешь "зайцем" ездить?
— Умею, — соврал я.
В троллейбусах я катался иногда бесплатно, а в поездах еще не случалось.
Вагон оказался очень старенький, все в нем дребезжало и стучало.
У Гороха было отличное настроение. Он мурлыкал "Черного кота" и то и дело выглядывал в окно.
— Посмотри, денек-то какой, а? Золотой денек… Просто не денек, а воскресенье!
Меня тоже увлекла наша поездка.
Я забыл, что должен сейчас сидеть в школе и слушать объяснения учителей. Я глотал воздух, как газированную воду, и у меня щекотало в носу. А Горох говорил без умолку:
— А ты не хотел ехать, а?
Когда мы сошли на станции, первое, что я увидел, было небо. Оно было огромным и голубым. Я никогда его таким не видел. Дома мне в городе мешали его увидеть таким или что другое, но только я стоял, задрав голову, и глядел на небо, пока глаза не устали.
— Пошли на реку, — позвал меня Горох.
И мы по вытоптанной тропинке зашагали к реке.
Горох шел впереди и кричал:
— Гляди, березки какие белые!
— Гляди, снег какой синий!
Я только успевал вертеть головой. И вдруг Горох сказал: "Тихо", — и замер. Остановился и я.
— Слышишь? — спросил он шепотом.
Я кивнул. Где-то впереди и внизу слышался шум, треск, как будто десятки грузовиков буксовали на одном месте. Или как будто слоны огромным стадом, бок о бок, пробирались по ущелью.
Мы выбежали на обрыв. И я увидел ледоход. Льдины плыли, как десятки еще не загорелых пловцов. Река казалась огромной.
— А?! — кричал Горох. — А?! Видишь?
Я не знаю, сколько мы стояли, наверно, очень долго, потому что я замерз.
— Давай походим, — сказал я Гороху.
— Озяб? — спросил Горох.
— Немного, — сказал я.
Я уже давно заметил, что Горох начал говорить странными для него словами — "озяб", "золотой денек". И вообще мне казалось, что со мной другой человек, а не Горох.
Мы шли по лесу и видели, как стоят по колено в воде березки. Горох говорил:
— Скоро березовый сок пойдет. Ты пил березовый сок?
— Нет, — признался я.
— Это такое удовольствие! — Горох даже глаза зажмурил.
Потом мы примостились на пеньках на пятачке рыжей земли. От нее шел теплый пар. Мы ели, что прихватили с собой из дома. Горох ел спокойно, неторопливо. Он уже не хихикал, а улыбался добродушно и весело.
— Ты знаешь, а в детстве я жил в деревне.
— Да ну? — удивился я.
— А в городе мне скучно, не знаю почему.
Мы помолчали.
— Слушай, Коля, — назвал я вдруг Гороха по имени, — а вот правду говорят, что змея своих детенышей ест?
— Правда, — оживился Коля. — Я сам видел.
— Расскажи, — попросил я.
— Пошли мы в орехи. Набрали уже много. Вдруг я вижу — на одном дереве ветка шевелится. Пригляделся, а это змея. И тут неожиданно из нее один за одним стали выскальзывать змееныши. Она — цап одного и слопала, потом и второго проглотила, а третий успел удрать. Упал на траву и мгновенно исчез. Я стоял как обалделый. Никогда такого не видел.