Между "А" и "Б"
Шрифт:
Я как раз в это время списывал упражнение и краем уха слышал все, что говорили ребята. Когда назвали мою фамилию, я приподнял голову.
— Не сумеет Коробухин, — лениво протянул Мелюх, — ничего у него не получится.
— Получится, — неожиданно для самого себя сказал я. — Давайте адрес вашего старичка. Завтра же он будет здесь.
МЫ С ЧАПАЕМ ЛЕТИМ В АТАКУ
После уроков за мной увязался долговязый Мишка Зайцев.
— Так ты пойдешь к этому
— Пойду, а что?
— Я тебе не советую. — Мишка выжидательно молчал.
Я знал, что он сейчас сам все расскажет, и не задавал ему больше вопросов.
— У него собака во дворе — волкодав, — выпалил Мишка.
Я с интересом слушал.
— А дома на стене висит двустволка, вот, — запугивал меня Мишка.
— Я иду к нему как официальный представитель, а не за яблоками лезу. Тем более, что яблок сейчас нету, — отрезал я.
— А он не разбирается, — горячился Мишка. — Он сразу спускает с цепи собаку и бежит в дом за двустволкой.
Я обдумывал услышанное. Мишка понял, что я колеблюсь, и решил меня добить:
— Я тебя предупреждаю. Укусит тебя бешеная собака, месяц будут колоть.
Мишка решил, что я уже раскаиваюсь, и повернул к себе домой.
— Ты знаешь, куда уколы от бешенства делают? — крикнул он уже издалека.
Я кивнул. Я знал, куда делают уколы от бешенства. Но когда меня предостерегают: "Не иди, впереди яма, провалишься", — я всегда иду. И обычно оказывается, что никакой ямы и в помине нету и вообще все это враки. А еще в словах Мишки меня многое настораживало. С чего бы ему так обо мне заботиться? Нет, тут что-то не так.
Пообедав, я отправился к вредному старику в гости.
Мне представлялось, что живет он в мрачном, с наглухо закрытыми ставнями особняке, за двухметровым забором. А по двору прогуливается пружинистой походкой хищника волкодав.
Но дом старика оказался совсем не мрачным, а желтеньким, словно птичий домик. Надписи "Осторожно, злая собака" на калитке не было. Вот, подумал я, скрывает дед собаку.
Я толкнул калитку, она была не заперта. Входить боялся и крикнул на весь двор: "Здравствуйте!"
Молчание. Собака не лает. Я сделал шаг, второй, и еще громче заорал:
— Здравствуйте!
Тишина. Тогда я смелее начал продвигаться вперед. Шел я крадучись, то и дело оглядывался.
И вдруг:
— Стой! Куда идешь?
Я глянул в ту сторону, откуда раздался окрик. На скамеечке сидел старик — седой ежик волос, седые щеточки бровей, а лицо румяное, совсем молодое. Он чистил ружье.
— Ну? — пробасил старик.
Я не отвечал — не отрываясь глядел на ружье. Это была настоящая охотничья двустволка. Наконец я опомнился.
— Здравствуйте! — поклонился я.
— Здравствуй. Чего явился?
Голос старика был грозен. Я сразу вспомнил все, что говорил мне о нем Мишка Зайцев. Вот дурак, опять ввязался в историю! Но надо выкручиваться. Размышлять некогда.
— Нашпионерскийотрядпроситвасрассказатькакимвыбылигероемвгражданскуювойну! — Я выпалил эту длинную фразу на одном дыхании.
— Врешь, ха-ха! А может, и не врешь? А чего ж ты крался по двору, словно воришка? — Старик прищурился.
— А чего у вас воровать? — спокойно сказал я. — Яблок еще нету.
Старик захохотал, и седые щеточки бровей запрыгали над веселыми глазами.
— Истинная правда. А осенью заявишься ко мне?
Я дипломатично промолчал. Старик насупился.
— Вот молодежь пошла. Ты зайди ко мне и попроси яблок. Разве я тебе не дам — и антоновки дам, и аппорта не пожалею. А то лезут напролом, ветки ломают, кроме вреда, никакой пользы не приносят. Ну, садись, что ли, гостем будешь. — Дедушка подвинулся, и я сел рядом с ним на скамейку.
— Вот осенью прошлой один, вроде тебя, тоже всякое говорил: и "наш пионерский отряд", и "мы будем рады", и все такое прочее. А когда я отлучился, чтобы самоварчик поставить, чайком гостя дорогого попотчевать, он, такой-сякой гость дорогой, в это время яблоню — самую мою любимую — вчистую обобрал. И был таков.
Я сразу сообразил, что дедушка на Мишку жаловался. Ага! Так вот где собака зарыта! Вот почему Мишка так обо мне заботился! Ну, погоди, подумал я. Ты свое получишь — и за меня, и за дедушку.
Я весело улыбнулся старику.
— Я никогда и ни к кому в сады не лазил.
— Правда? — ухмыльнулся дед. — Это хорошо. Ты ко мне не лазай, потому что я тебе от души целую корзину преподнесу. — Старик наклонился к самому моему уху. — И какой это ты парень, что ни разу в чужие сады не лазил?
Дед подмигнул. Он мне стал нравиться.
— Так, значит, хотите услышать, каким я был в гражданскую войну?
— Очень хотим, — сказал я. — Как вы на конях неслись и беляков на всем скаку рубали? — Я начал размахивать руками, показывая, как рубают беляков.
— В пехоте я был, парень. Вернее, в артиллерии. А входила наша артиллерия в Чапаевскую дивизию. — Седые щеточки бровей гордо топорщились над ставшими вдруг молодыми глазами.
Я даже ахнул.
— Вы видели Чапаева?
Старик негодующе фыркнул.
— Василия Иваныча? Почти каждый день видел — и в бою видел, тяжелом, горячем, и за столом с ним сидел, и как поет слышал.
Уже поздно вечером, попив чаю с медом, я ушел от хлебосольного Афанасия Михайловича. Старик вышел на крыльцо проводить. И я наконец решился.
— А где ваша собака, Афанасий Михайлович?
Старик задумчиво покрутил свои пышные брови, как некоторые крутят усы.
— Нет у меня собаки. А без собаки на охоте, сам понимаешь, как без ружья. Друзья обещают добыть породистого щенка…
Ночью мне снилось, как летят бесшумно на конях всадники. А впереди всех — сам Чапаев, а рядом — Афанасий Михайлович. Только он очень молодой. А брови еще черные, смоляные, и на меня похож!