Между домом и роддомом
Шрифт:
– Доработался, блин! – вздохнул он, осторожно выступая из порванных брюк. – Давно говорю, что с нашими зарплатами скоро без штанов останемся! Но чтобы так буквально…
– Простите, пожалуйста, я не хотела! – повинилась Ольга.
– Да причем тут ты! – отмахнулся врач. – На диету садиться нужно! Они еще утром по шву лопнули, я, как мог, стянул канцелярскими скрепками. Собирался зашить, но не успел…
– Павел Олегович, - Маринка держала в руке наконец-то найденную катушку ниток. – Посмотрите Олю уже. А то она в неадеквате,
– Вы предлагаете мне в таком виде гулять по коридору? – печально усмехнулся доктор.
– На кровати посмотрите! Ну или живот ей пощупайте хотя бы!
– Марина ловко вдела нитку в иголку. – Мы отвернемся.
– Да-да, пожалуйста! – воодушевилась Оля. И, перешагнув лежащие на полу докторские штаны, плюхнулась на кровать.
Павел Олегович вздохнул и достал из кармана пакет со стерильными перчатками.
– А ты молодец, спортсменка! – похвалил он Олю. – На два пальца раскрытие уже! Так, глядишь, и впрямь до нулей родишь!
Ольга родила сына в 23-45, легко и без разрывов.
– Вот что значит – гимнастка! – позавидовала я. – Хороший пресс – легкие роды.
– И пресс тут вовсе ни при чем! – загадочно протянула Дашка. – Я же говорила – примета про мужские портки верная! Перешагнула – и родила, как выплюнула! А вы смеялись.
Все зависит от нас
Во временных коллективах, объединенных общей целью и похожестью ситуации, действует знаменитый эффект попутчика: люди быстро сходятся друг с другом, откровенничают, рассказывая такие вещи, о которых молчат даже с близкими друзьями и родственниками.
Мы тоже быстро перезнакомились с соседками и подружились. Каждый вечер у нас заканчивался веселыми посиделками в одной из палат: мы пили чай, болтали обо всем на свете и хохотали без удержу.
Карина от нашей шумной компании держалась особняком и о себе особо не распространялась: мы знали, что у нее идет сороковая неделя беременности, и ждет она мальчика, да в общем-то и все.
Несколько раз мы звали Карину на наши посиделки, но она отказывалась.
– Я лучше почитаю, - неизменно говорила она.
Читала она «макулатуру», как мы ее называли, – в каждой из палат лежала внушительных размеров стопка женских журналов. Стопка эта постоянно пополнялась: девочки уходили в родзал, а принесенные с собой журналы оставляли для общего пользования.
В этот день у Юльки был почти юбилей – исполнилось двадцать пять лет. Муж с утра привез ей двадцать пять белых роз и большую коробку пирожных.
Вечером мы собрались на праздничное чаепитие.
– Так, Карина, - командирским голосом объявила Юлька. – Если ты за мой четвертной не выпьешь чаю и не съешь пирожное – обижусь. А я, между прочим, глазливая – вот вскочит у тебя от моей обиды чиряк на носу, будешь на выписку красавицей!
Карина, словно бедная родственница,
– Кстати, девочки! – подала голос Дашка. – Объясните мне, что такое торжественная выписка? Стоит заказывать или ну ее в пень?
– Мы со старшим заказывали, - хлебнув чая, поделилась я. – Так себе мероприятие: нам с мужем вешали на шею какие-то медали, заставляли стишки рассказывать. Чем-то мне все это деревенскую свадьбу напомнило. Хотя фотограф у них хороший, альбом классный получился. А с мелким муж сам все подготовил: цветы, шарики, фотосессию возле роддома. Как по мне, даже душевнее вышло.
– А я утром в день выписки просыпаюсь, - с загадочной улыбкой поведала Маринка. – Слышу, кто-то в окно стучится. Думаю, что за чудеса – второй этаж как никак. Отодвинула штору – а там огромный воздушный шар в форме сердца и надпись на нем: «Спасибо за сына!» Глянула вниз - муж стоит, улыбается.
– Как романтично! – выдохнули мы.
– А вот мой муж – чистой воды прагматик, - развела руками Юлька. – И никаких мимимишных сюрпризов от него не дождешься. На все торжественные случаи у него стандартный подарочный набор: розы, сладости и золото. Сегодня вот тоже расщедрился…
Она покрутила рукой с изящным золотым браслетом и добавила весело:
– Но я ему утром прямо заявила – за сына побрякушками не отделаешься. Хочу машину и все тут. Он, конечно, обалдел, но обещал подумать.
Тут Карина неожиданно всхлипнула, закашлялась и выскочила из палаты.
– Что это с ней? – удивилась я.
– Понятия не имею, - растерянно ответила Юлька.
– Савельева, почему глаза на мокром месте? – раздался в коридоре бас Павла Олеговича. – О ребенке подумай!
– Лучше бы я аборт сделала, - захлебываясь рыданиями, ответила Карина. – Все равно это не жизнь будет, а мучение.
– С чего бы это? – удивился врач.
– Ты молодая, здоровая. Ребеночек тоже здоровый. Рожай и радуйся.
– Вам легко говорить! – всхлипнула Карина. – Что может дать ребенку мать-одиночка?
– Все, - спокойно ответил Павел Олегович. – Мама может дать ребенку все.
– Я еще и не просто мать одиночка – я мать одиночка в квадрате!
– А это еще как? Первый раз о таком феномене слышу.
– А вот так! Мой отец бросил маму, когда мне было семь месяцев. А папаша моего ребенка еще резвее оказался: как узнал о моей беременности – сразу номер телефона сменил и страничку вконтакте заблокировал. У меня хоть дед был, царствие ему небесное. А у моего сына – только мы с мамой. Мама пенсионерка, я учитель, и так концы с концами еле сводим, а тут еще и ребенок. Да и разве могут две одинокие женщины воспитать из мальчика настоящего мужчину? Во всех журналах пишут, что это нереально.
– Я не знала, что у нее такая ситуация… - покаянно пробормотала Юлька. – Развыпендривалась тут со своим золотом.