Между двух стульев (Редакция 2001 года)
Шрифт:
Лото на лету
Как ни странно, бегущему Петропавлу удалось догнать Летучего Нидерландца без особого напряжения: летел тот с такой же скоростью, с какой люди обычно ходят, и, кстати сказать, на очень небольшой высоте, а именно на высоте роста Петропавла. Оценив эти достоинства полета Летучего Нидерландца так, как они того заслуживали, Петропавел разрешил себе задать вопрос вслух:
– Простите, если Вы летаете на такой высоте
Летучий Нидерландец остановился, некоторое время повисел без движения, неторопливо рассмотрел Петропавла и неточно процитировал:
– Рожденный ползать – понять не может.
Цитата, хоть и неточная, обидела Петропавла. Он сразу же замкнулся и долго брел замкнутым. Летучий Нидерландец, насупившись, летел рядом. Петропавел ускорил шаг, а Летучий Нидерландец – полет, Петропавел замедлил шаг, Летучий Нидерландец – полет.
– Перестаньте меня преследовать, – строго сказал Петропавел.
– К сожалению, мы движемся в одном направлении, и, к еще большему сожалению, нам одновременно приходят одни и те же мысли, – запальчиво возразил Летучий Нидерландец. – Я не приглашал Вас в спутники. Это Вы догнали меня и навязали мне неприятный разговор.
– Я рассчитывал, что он будет приятным, – не солгал Петропавел.
– Приятные разговоры с таких хамских вопросов не начинаются, – поделился опытом Летучий Нидерландец. – Хамить тоже надо уметь. – Тут он подумал и привел пример: – Воще Бессмертный – вот кто умеет хамить! Впрочем, Вы сами услышите… Он недалеко живет – в ХАМСКОЙ ОБИТЕЛИ.
– В ХАМСКОЙ ОБИТЕЛИ? Простите, кто бессмертный?
– Воще Бессмертный, что значит – кто? – не понял Летучий Нидерландец.
– Он Кощей?
– Он мой друг, – противопоставил понятия Летучий Нидерландец.
– Одно другому не мешает, – растерялся Петропавел.
– Мешает! – Летучий Нидерландец отвернул от Петропавла голову и полетел так. Спустя некоторое время он проворчал: – Хочу – и летаю, стар уже – отчеты давать!
– Извините, я не думал Вас обидеть… – Петропавел наконец понял: он задел Летучего Нидерландца за живое.
– А знаете ли Вы, – охотно заорал тот, – знаете ли Вы вообще это состояние – когда душа в небо просится!
– Догадываюсь…
– А догадываешься – так лети рядом со мной! – приказал Летучий Нидерландец, по-родственному перейдя на «ты».
Петропавел усмехнулся, подумав о Ньютоне.
– Чего ты ждешь? – торопил Летучий Нидерландец. – Лети давай!
– Я не знаю, как… как начать…
– Так и начни: упади вперед и маши руками, только сильней, а то разобьешься. Ну?.. Запустить тебя? – И тут Летучий Нидерландец отвесил Петропавлу такого подзатыльника, что тот действительно упал вперед. В эту же самую секунду Летучий Нидерландец крикнул ему в самое ухо: – Руками маши, чтоб тебя!..
…Ощущение полета было ни с чем не сравнимым. Петропавел летел на высоте сантиметров тридцати от поверхности земли: луговые травы тихонько хлестали его по лицу. Несмотря на то, что ему приходилось затрачивать на полет колоссальные усилия, он испытывал настоящее блаженство. Движение было неровным и плохо скоординированным. Летучий Нидерландец – почему-то то с одного, то с другого бока – командовал, как физрук:
– Спокойнее, спокойнее: вдох – вы-ы-ыдох, вдох – вы-ы-ыдох!
Когда руки совсем онемели, Петропавел мешком упал в траву и выразил свое теперешнее мироощущение сложно: он завыл, как зверь, и заплакал, как дитя. Растрогался и Летучий Нидерландец, уронив поблизости от Петропавла одну светлую слезу и хрипло сказав:
– Неплохо. Поначалу даже я ниже летал.
«Хороший он все-таки мужик!» – подумал Петропавел и хотел произнести это вслух, но не успел: его ослабленный организм нахально потребовал сна. А выполнив требование организма, Петропавел уже не увидел над собой Летучего Нидерландца. Он испугался: не исчезла ли вместе с Летучим Нидерландцем и способность летать? Чтобы проверить это, он вскочил с належанного места и упал вперед, сильно-сильно замахав руками… Полет – продолжался!
Конечно, это был не в полном смысле слова полет: если бы Петропавел просто шел на своих двоих, он и то передвигался бы быстрее. Но не в скорости было дело и даже не в высоте… ощущение полета – вот что составляло смысл мучительного этого перемещения. «Я орел!» – гордо подумал Петропавел, но тут со всего размаху неожиданно врезался в дверь не замеченного им дома. От удара головой дверь не открылась, зато все строение значительно подалось вперед. Петропавел, конечно же, не мог не заметить этого: он без чувств лежал у порога. Однако обитательница дома, кажется, заметила: она распахнула дверь, которая открывалась наружу, и возмущенно воскликнула:
– Милостивый государь, чайник бы свой пожалели!
Петропавел очнулся, но, увидев хозяйку, чуть было снова не лишился чувств. Она состояла из двух четко отграниченных друг от друга половин – левой и, естественно, правой, причем, по всей вероятности, половины эти принадлежали раньше двум разным людям. Левая сторона была, несомненно, заимствована у красавицы: золотые кудряшки, трогательный серый глазок с длинными пушистыми ресницами, половинка изящного носика и пунцовых губок безупречного рисунка, половина подбородка с половинкой ямочки, половинка точеной шеи, обольстительное плечико, прекрасные линии руки, талии, бедра, стройная ножка – во все это можно было бы без памяти влюбиться, если бы не правая сторона. Всклокоченные белобрысые патла нависали над косеньким глазом, дальше следовали половина приплюснутого и, видимо, перебитого в бою носа, уголок толстых брюзгливых губ, шея в складках, свисавших до подбородка, могучее мужское плечо… ну, и так далее, до земли. Вертикальный шов на ее платье соединял кружевной сарафанчик с грубошерстным салопом, левая ножка была обута в серебряную туфельку, правая нога – в черный резиновый ботик. Обувь обнаруживала отчетливое несоответствие размеров…
Увидев Петропавла, хозяйка тоже сильно удивилась и тотчас принесла странные извинения:
– Простите великодушно: я думала, это Тупой Рыцарь, от которого я уже припухла!
Все это – и дикое несоответствие частей, и странный лексический контраст, не говоря уже о голосе, невероятным образом совмещавшем в себе разные регистры, – настолько ошарашило Петропавла, что тот не только не извинился, но не поздоровался.
– Смежная Королева, – очаровательно противно улыбнулась хозяйка и, опять не дождавшись ответа, предложила: – Входите, пожалуйста, или гребите отсюда тогда уж!