Между голодом и страхом
Шрифт:
И тут раздался грохот, сотрясший дом.
Глава 36
Резко вскочив, Костёр сбросил меня с колен и, ухватив за руку, рванул к выходу. Едва поспевая за ним, я путалась в великоватом халате
— В столе пистолет, умеешь пользоваться? — он втолкнул меня в комнату и ощерился в волчьей ухмылке. — Ты можешь, знаю. Не стоит тебе доверять, не стоит поворачиваться спиной, но будь уверена, Узор убьёт их, — он обхватил меня за талию и приложил ладонь к животу, — когда поймёт. Как убил нашего с Иларой ребёнка. Поверь, милая, он сделает это снова. Никто из нас не станет терпеть чужое отродье, — я вывернулась из его рук, попятилась, запнувшись о ковёр и
— Чужое…отродье?
— Я смирюсь. Не выходи отсюда, — Костёр окатил меня взглядом обещающим…всё! Я едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть и не попытаться забаррикадировать вход.
Он развернулся и побежал по коридору. Оторопело оглянувшись, поняла, что это хозяйская спальня. Прикрыв дверь, я заставила себя дышать. Вдох…выдох…и ещё…
— Убьёт когда поймёт, — прошептала я сухими губами и согнулась от боли вспыхнувшей где-то в области сердца. — Нет, уж. Хватит!
Ухватив пузатую бутылку со стола, я вынула пробку и скривилась от мерзкого запаха. Отлично. Я расплескала на себя алкоголь, чтобы сбить аромат собственного тела. Скинув мешающий халат, я вынула из кармана своё бельё и быстро надела. Лучше чем ничего. В верхнем ящике стола действительно лежал пистолет. Проверив обойму, убедилась, что она полная. Увидев широкий охотничий нож в кожаных ножнах, я не удержалась, прихватив его с собой, и только после этого выглянула в окно между тяжёлыми шторами. Виднелся задний двор, часть парковки, высокий забор огораживающий территорию с…колючей проволокой пущенной по верху и…небольшой дверью.
— Психопат, — процедив я направляясь к выходу.
Оставаться здесь я не собиралась. Что бы Костёр не говорил, но свою судьбу я буду решать сама, а не трусливо отсиживаться, верх бреда, в спальне чужого мужчины. По пути я выдернула из шкафа рубашку, в которой практически утонула. Закатав рукава и застегнув пуговицы, сунула нож за резинку…трусиков, за неимением другого места хранения.
Где-то на первом этаже раздавался шум борьбы. Поняв, что центральная лестница выведет меня прямо к источнику беспорядка, я решила выбраться с другой стороны. Если чёрный ход будет недоступен, с чердака просто обязана вести наружу пожарная лестница. Вспомнив, как выглядит особняк снаружи, пошла в нужном направлении.
— Не мог выбрать дом поскромнее, — ворчала я больше для ободрения себя, сворачивая в узкий коридор и спускаясь по крутым ступеням.
Дверь наружу подалась неожиданно легко, и я вывалилась из полутьмы на свет, прикрыв глаза ладонью. Пригнувшись, я без помех добежала до забора и, пройдя вдоль него, добралась до калитки, закрытой изнутри. Справившись с задвижкой, вышла наружу, отведя оружие с сторону. Шорох ветра в листве растущих рядом деревьев, не позволил мне расслышать… Руку обожгло болью и, сдавленно вскрикнув, я пригнулась и прокатилась прочь от метнувшейся ко мне тени.
— Попалась сука, — победно раздалось сверху.
— Наконец-то, — я кинула гальку в сторону говорящего и вскочила на ноги. — Вот оно, моё хранилище костей, — Шут тряс головой, отступая назад.
Метнувшись, я успела хлестнуть его по лицу и отскочить в сторону. Мужчина яростно зарычал. Ему прилично досталось: на открытых участках тела виднелись свежие синяки, футболка впереди была покрыта кровью. Наверняка, это наказание за пощёчину мне. В десятке метров на дороге стояла машина с открытой дверцей.
— Меня изгнали. Тварь, ты мне жизнь испортила.
— Не наговаривай, — проурчала я, отходя к пожухлой траве, где моим босым ступням было удобней. — Я не твоя жена.
— И Узор из-за тебя с катушек съехал. Нормальный был мужик…
Он кинулся на меня внезапно, но я успела поднырнуть под его рукой и оказалась за широкой спиной. Запрыгнув на неё, я крепко ухватилась за шею и сжала предплечье. Мужчина стал заваливаться назад, и мне пришлось спрыгнуть, чтобы не оказаться придавленной. Шут ухватил меня за лодыжку и дёрнул на себя. Уже через пару секунд я оказалась под ним. Он сел на меня сверху, вытянув мои руки вдоль тела и зафиксировав их бёдрами. Выгнувшись, я поняла, что не могу вывернуться.
— Попалась, — двуликий победно хохотнул, ухватив меня за подбородок. — Я тебя не стану продавать. Сначала попробую, чем же ты так угодила Узору…может, наконец, станет понятно… — он сжал моё горло и я с ужасом поняла, что ублюдок решил меня придушить до потери сознания.
В глазах стало темнеть. Уперевшись пятками в траву, я резко вскинула бёдра, и на мгновенье мужчина подался вперёд. Мне хватило. Сев на меня снова, Шут замер и взвыл. Хватка на шее ослабла и я смогла столкнула его с себя. Нож, выдернутый из-за полоски трикотажа, встал рукоятью в землю и вошёл во внутреннюю поверхность бедра моего несостоявшегося насильника. Кашляя и держась за шею, я поднялась и, качаясь, шагнула к скулящему мужчине. Зрелище было жутким: кровь выплёскивалась толчками из распоротой вены, и Шуту не удавалось зажать рану. Штаны были почти чёрными, в темной венозной…Слишком высоко для жгута, к тому же… Я понимала, что убила его и то, что он ещё дышал, ничего не значило.
— Мне не жаль, — пробормотала я, становясь на колени и, вопреки здравому смыслу, пытаясь закрыть рану. — Мне не жаль.
— Мне тоже, — он умудрился ухмыльнуться. Бледное лицо казалось почти мальчишеским. Он вцепился в мою ладонь липкими пальцами. — Позвонок остался…моим… — Шут содрогнулся и обмяк.
Отвернувшись, я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула. Несколько секунд в ушах стоял звон, сменившийся шумом бьющегося сердца. Заставив себя вновь посмотреть на поверженного противника, я увидела перед собой несчастного. Однажды Лис сказал, что нельзя осуждать отчаявшегося, и я именно сейчас окончательно поняла, что не имею права осуждать Шута, Марка и даже Костра. Никто не заслужил умирать одиноким, каждый имеет право на счастье. Счастье быть любимым. Зависть к чужому счастью, если своё недоступно сводит с ума. Мёртвые глаза смотрели прямо на меня, и, дрогнув, я закрыла их веками. Длинные ресницы отбрасывали изящные тени на испачканные щёки. Губы, слегка искривленные в тоскливой улыбке, казались живыми. Но он был мёртв. Абсолютно. Не первый убитый мною, но как бы хотелось, чтобы он стал последним. Ненавидя себя за слабость, я встала на ноги, и, подобрав пистолет, пошла к машине. Теперь у меня был транспорт.
Ключ торчал в замке зажигания и, захлопнув дверцу, я завела двигатель. Шины взвизгнули, и автомобиль сорвался с места. Слёз не было, и я тихо зарычала, чтобы не сорваться и не закричать. Было страшно, что даже звук собственного голоса расколет душу. Не время, не сейчас. Чёрт! Когда наступит время жалеть о проделанном и упущенном, могу просто сломаться. Может не стоит ему наступать? Никогда… Я вдавила педаль газа в пол и неслась по безлюдной трассе, судя по навигатору, в город. На пассажирском сиденье завибрировал телефон, затем раздалась громкая навязчивая мелодия. От неожиданности я выругалась.
— Абонент недоступен, — зло прошипела я и смахнула волосы со лба.
Кожа зудела от высыхающей крови. Залитая ею, рубашка прилипла к ногам и животу, шея саднила, и я с трудом сглотнула, превозмогая боль. Телефон звонил, не переставая. Нащупав его, я уже открыла окно, чтобы выбросить аппарат, как невзначай увидела номер входящего вызова. Машину занесло и меня закрутило на полосе асфальта. Колеса зацепили обочину, и куски грунта забросило на крышу. Едва выровнявшись, я затормозила, оказавшись на обочине, развернулась в обратном направлении и, как только мир перестал вращаться, нагнулась за аппаратом, закатившимся под ноги. На дисплее цифры складывались в номер…Захара.